Яков Длуголенский - Жили-были солдаты

— По мостику? — спросил капитан.

— По мостику настоящие нарушители не ходят. Я перейду вброд.

— Холодно. Вымокнете, — сказал капитан.

— А я разденусь, — сказал Малахов. — Если удастся, одежду переправлю на плотике, а если нет, сверну в узел и понесу над головой…

— Очень хорошо, — сказал капитан. — А где выйдете на берег?

— Я не сразу выйду, — сказал Малахов. — Некоторое время буду плыть вниз по реке. Это вас окончательно собьёт со следа. А выйду в районе высоты «сто тринадцать». Там вокруг лес и болото. Болотом я и пойду… — И Малахов указал на длинное болото на карте, которое почти подходило к самой границе. — А уж оттуда до поста номер семь совсем недалеко…

— Ну что ж, попробуем вас поймать, — сказал капитан.

— Попробуйте, — улыбаясь, ответил Малахов.

Настроение у него исправилось, и он пошёл переодеваться в специальное снаряжение.

Первым делом вместо солдатских брюк и гимнастёрки надел толстые ватные штаны и такую же толстую куртку.

Вместо фуражки — старую шапку-ушанку, а вместо шинели — брезентовый плащ в жёлтую с зелёным клетку — в таком плаще и рыбаки, и охотники, и лесорубы ходят.

Оглядел Малахова начальник заставы и остался очень доволен.

— Вы просто вылитый нарушитель, Малахов. И мы вас обязательно поймаем.

— Может, и поймаете, — ответил Малахов.

И пошёл к заброшенному хутору, думая, что теперь он действительно не очень-то похож на всем знакомого Малахова, а скорее на какого-то неизвестного в жёлто-зелёную клетку.

Старший сержант Чашкин (тот самый, который первым увидел, что Малахову прислали колбасу) был вместе с капитаном Багировым самым старым человеком на заставе: ему было целых двадцать пять лет. И целых пять лет он уже служил на заставе. А в следующем году собирался жениться.

То, что он собирался жениться, к нашему рассказу не относится. А всё остальное — относится.

Например, почему Чашкин так долго служил на заставе? Ведь обычно солдаты и сержанты служат на заставе всего два года.

Может, тут была какая-нибудь тайна?

Отвечу: никакой тайны тут не было.

Просто он не мог расстаться со своим другом Туманом.

Три года назад Чашкин вместе с другими пограничниками, с которыми служил, уехал домой, а на смену им пришли молодые солдаты.

А Туман остался. Служба для него продолжалась. И сразу же Туман заскучал без своего хозяина.

Ничего не ел.

На всех огрызался.

И никто не мог к нему подойти.

Попробовал один опытный дрессировщик — Туман его цапнул за ногу.

Попробовал другой — и его Туман за ногу цапнул.

Решили тогда передать Тумана в милицейский питомник, но милиционер, который за ним приехал, тоже был цапнут за ногу.

В общем, стало ясно: ни в милиции, ни на границе Туман без своего прежнего хозяина служить не хочет.

И специальная комиссия приняла решение Тумана застрелить.

Но капитан Багиров сказал:

— Туман — хорошая, умная собака. Он не виноват, что любит своего хозяина и ждёт его. Я напишу сержанту Чашкину и всё расскажу ему про Тумана. И когда Чашкин ответит, мы увидим, что нам делать с Туманом дальше.

Комиссия согласилась.

И капитан Багиров написал Чашкину письмо:

Сержанту запаса Чашкину от его боевого командира капитана Багирова.

Мир дому твоему!

Твоя боевая собака Туман вот уже месяц никого не признаёт! Самые лучшие дрессировщики от неё отказались. Туман думает только о тебе. Я, капитан Багиров, впервые не знаю, что мне делать. Напиши, дорогой.

Твой бывший командир Искандер Багиров.

Через три дня пришла телеграмма:

Вылетаю рейсом 18 служить дальше вместе Туманом. Приготовьте мою прежнюю койку. Сержант Чашкин.

Так Чашкин снова приехал служить на заставу.

Но вернёмся к колбасе, которую Чашкин спрятал в карман, а теперь принёс угостить Тумана.

Туман сидел в специальном домике и очень обрадовался, увидев своего хозяина.

— На, Туман, ешь колбасу, — сказал Чашкин. — Нравится?

Туман проглотил колбасу, подумал, посмотрел кругом — нет ли ещё, а потом закрыл глаза, что означало: очень нравится.

И в это время послышалась команда:

— Застава, в ружьё!

«Застава, в ружьё!» — это по-пограничному значит тревога.