Яков Длуголенский - Жили-были солдаты

— И я сбегал, — сказал Коля. — В булочную.

И Миша, видя, что все говорят неправду, тоже сказал:

— Пока ты бегал, я за ним из окна наблюдал… Я и во двор-то вышел, чтобы Альму прогнать…

— И я — чтобы прогнать, — сказал Соловушкин.

— И я…

— И я…

И тут им всем стало страшно неловко, что они говорят друг другу неправду, и они поскорее сели около знамени и стали стряхивать с него песок.

Вечером Миша сказал папе:

— Папа, возьми меня к солдатам!

— Ладно, — сказал папа. — Возьму.

И Миша очень обрадовался, что увидит теперь настоящее знамя.

Утром они ехали в трамвае, потом шли пешком.

— А у тебя солдат много? — спрашивал Миша.

— Много.

— А пушки большие?

— Большие.

— А постреляем?

— Постреляем.

— Эх, — говорил Миша, — пушечки, мои пушечки, всё равно я буду моряком.

Тут они подошли к высокому забору, дверь перед ними открыли, и Миша увидел:

большой, как пустая площадь, двор,

несколько домиков на краю площади,

солдата под деревянным грибком,

ещё солдата, который, не торопясь, подметал площадь,

и солдата в переднике, с бачком в руках, который шёл по самому краю площади.

— Смирно-о-о! — вдруг закричал кто-то. И Миша вздрогнул от неожиданности.

И солдат под грибком вздрогнул.

И солдат, что нёс бачок, торопливо поставил свой бачок на землю.

А солдат, что подметал площадь, недошаркнул вдруг метлой и перестал подметать.

Мишин папа посмотрел на всё это и сказал:

— Вольно.

— Вольно! — опять закричал кто-то.

И солдат под грибком немедленно поставил карабин к ноге.

Солдат с бачком отправился дальше.

А солдат с метлой просто-таки затанцевал по площадке: «вжик-шик, — запела метла, — шик-вжик…»

— Вот мы и пришли, — сказал папа.

В штабе Мишиного папу ожидал пакет.

Это был настоящий военный пакет с тремя сургучными печатями и одной красной звёздочкой наверху.

Пока Мишин папа читал, Миша познакомился со всеми офицерами, а с одним офицером даже дважды: когда офицер был в плаще и когда офицер снял плащ. Конечно, они долго смеялись, что не узнали друг друга.

А потом Миша оглядел штаб и спросил:

— А ведь это штаб?

— Штаб, — сказали ему.

— А это карты?

— Карты, — сказали ему.

— И по ним воюют? Если это военная тайна, то можете мне не говорить. Прямо из штаба воюют?

— Прямо из штаба. Всё обдумают и вот, понимаешь, воюют…

— А лишних звёздочек у вас нету? — на всякий случай спросил Миша.

— Нету.

— И у вас нету?

— И у меня нету.

«Так, — вздохнул Миша, — лишних звёздочек, значит, ни у кого нету».

Тогда сказал один офицер:

— У меня есть блокнот. И я обязательно дам порисовать тебе, когда ты захочешь.

— А я уже хочу, — сказал Миша.

Офицер вытащил из стола хороший толстый блокнот и ещё две коробки цветных карандашей.

— Рисуй, — сказал он Мише.

Но только Миша сел рисовать и нарисовал пятерых солдат и пятерых матросов, часть из которых шла в атаку, а часть не шла, как Мишин папа сказал:

— Придётся тебе, Михаил, погулять одному. Около штаба — так, чтоб я тебя видел. А потом мы что-нибудь придумаем.

— А что мы придумаем? — спросил Миша.

— Кто с тобой будет гулять дальше. Показывать солдат и пушки.

— А ты? — спросил Миша.

— А я не могу. Видишь, пакет. И никто из офицеров не может. Надо быть на совещании. Погуляй, а то вон как тут накурено… — И папа стал разгонять дым, а потом закурил сам. — Только не исчезни.

— Не, — сказал Миша, — не исчезну…

Слез со стула и пошёл.

«Хотя с папой, конечно, интереснее, — думал Миша, — но без папы тоже хорошо. Будто один пришёл к солдатам и куда хочешь, туда и иди».

Миша походил немного под окнами, как просил папа, а потом решил посмотреть, что делается за углом.

За одним углом, например, двое солдат красили забор.

За другим — двадцать, а может, пятьдесят солдат разучивали, как правильно поворачиваться на месте.

Миша посмотрел и сам попробовал.

«Ничего трудного, — подумал Миша. — Раз попробовал — и получилось…»

А солдаты всё поворачивались и поворачивались. Наверно, у них ничего не получалось.

За третьим углом опять сидел солдат. Волосы у солдата на голове торчали «ёжиком». Рядом с солдатом сидела большая собака (ещё больше Альмы), и солдат, на коленях у которого лежала гимнастёрка, чистил собакой пуговицы. Собака жмурилась, а пуговицы на гимнастёрке блестели.

Миша даже рот раскрыл: «Неужели правда — собака пуговицы чистит?»