Людмила Матвеева: Прогульщик

— Пойди, пожалуйста, Алеша, помоги дежурным накрыть на столы.

Алеше не очень хотелось бежать в столовую и помогать дежурным.

— Я, Галина Александровна, совершенно не порчу зрение. Знаете, почему? Потому что оставляю приоткрытой дверцу. Там, в шкафу, совсем светло. Можете проверить сами. — И засмеялся. Наверное, представил, как воспитательница полезет в шкаф. — Во-вторых, Галина Александровна, глаза испортить в наше время совсем нестрашно.

— Ты пойдешь наконец в столовую, Алеша? — весело поинтересовалась Галина Александровна.

— Конечно-конечно, я уже иду. Только расскажу вам про зрение, это интересно.

Китаев сделал шаг к двери, совсем короткий шажок.

Гоше нравился Китаев. Не было в нем наглого любопытства, не было настырности. Ах, новенький? Ну-ка мы вытаращимся на него. Ну-ка зададим штук сто вопросов. Ну-ка выясним, что ты из себя представляешь, новенький. С чем тебя едят? А если тебя стукнуть? Или подразнить? Этому Китаеву, видно, все до лампочки. Вот и кеды у этого великого читателя развязались, шнурки волочатся по полу. Так и хочется наступить. Наверное, если бы в комнате не было воспитательницы, Гоша наступил бы на шнурок. Совсем не потому, что он плохой человек, — Гоша. И не потому, что он как-то враждебно настроен против Алеши Китаева. Наоборот, ему симпатичен Китаев. Просто трудно удержаться. Он наступил бы незаметно, потихоньку. И Китаев грохнулся бы на пол. Длинные падают с особым грохотом.

Но воспитательница стояла посреди комнаты. И Гоша не стал больше глядеть на белые длинные шнурки.

Китаев остановился в дверях:

— Галина Александровна, вы только послушайте. Такие вещи надо знать. Есть академик знаменитый, я видел по телевизору. Он исправляет любые глаза. Кто плохо видит, — от него выходит с прекрасным зрением. Скоро все очкарики выбросят свои очки, так сказал сам академик.

— Ну хорошо, хорошо. — Воспитательница подошла к Алешке и вдруг погладила его по мягкому ежику на круглой голове. Гоше стало отчего-то неприятно: зачем всех-то гладить? Не кошки. Китаев к тому же все-таки с приветом — нормальный человек в шкафу читать не станет.

Он уже шагнул за дверь, но обернулся:

— А фамилия академика, как у нашей Лиды. Федоров. Честно. Может, родственник?

— Очень даже может быть. Поторопись, пожалуйста, Алеша.

Китаев настроился рассказать еще что-то увлекательное, но Галина Александровна взяла его за плечи, засмеялась и выпроводила в коридор. Гоша слышал, как мягко затопали Алешины кеды. Побежал все-таки в столовую.

Гоша совсем не знал Китаева. Но было очень жалко человека, которому негде уединиться — только в шкафу.

Когда через полчаса Гоша оказался на лестнице, он сразу увидел Китаева. Сидя на ступеньке, Алеша продолжал тонуть в своей книге. Но Гошу заметил, поднял лицо и весело подмигнул.

— Дежурные меня из столовой выгнали. Честно. Чего смеешься?

— А почему выгнали?

— Я медлительный. Они говорят, плохо помогаю, только под ногами путаюсь. Настя пошла вместо меня, она быстренькая.

Этот день был самым длинным днем в Гошиной жизни. Трудно было даже представить себе, что еще утром сегодня он спал у себя дома, на своем диванчике. А теперь только середина дня, а так много всего произошло. И совсем далеко был теперь Стас. И Светка была жутко далеко.

На днях она выманила у Гоши увеличительное стекло.

— Дай посмотреть на минутку. Жадный! Смотри, Стас, зажал и держит.

— Да на, возьми. — Кому приятно, когда называют жадным? Особенно это задевает, если на самом деле жадничаешь. И он тут же притворился, что ему нисколько не жалко. — На, Светка, возьми. Я верю, что на минутку.

Она цапнула увеличилку, гладенькую, холодненькую, тяжеленькую. Выпуклое стеклышко, такое приятное. Она схватила его своей тощей куриной лапой. И тут же отбежала.

— Обманули дурака! Моя теперь! Мне давно такая нужна! Эх ты, тяпа!

Она умчалась в свой подъезд. И Гоша хлопал глазами.

Так и осталась увеличилка у Светки. А через эту увеличилку можно прожигать бумагу и даже деревяшку. Если, конечно, удастся поймать солнечный луч.

Гоша бредет по коридору. Встретилась ему озабоченная Лидия Федоровна.

— Ну что, привыкаешь? Ты один не ходи, будь с коллективом.

Можно было ей не отвечать, она спешила.

— Эй, новенький! Пошли обедать, — позвала девочка.