Валерий Попов: Слишком сильный

— Да вы тоже, я гляжу, путешествуете… так сказать, в микромир! — Я кивнул на колпаки.

— Ну, до микромира еще не дошли, но — добираемся помаленьку! — проговорил довольный хозяин и обнял Генаху за плечо.

Ну типажи — что отец, что сын! Клепают вещи, которые, кроме них, никто не видит, — и оба безумно довольны!

— Ну, раз хозяин пришел — пошли к столу! — появляясь, сказала Генкина мать.

— Да спасибо, я не хочу! — сказал я.

— То-то ты полчаса уже сидишь! — с присущей ей замечательной тактичностью сказала она. — Один вернулся или вместе с родителями?

— Кажется, вместе. Точно не помню, — усмехнулся я.

— Ну ладно, пошли уж! — сказала она, и мы двинулись на кухню.

— А у вас что новенького? — начал я общий разговор, когда разлили по тарелкам суп.

— Да хорошего мало! — мрачно произнесла хозяйка. — Этого, — она кивнула на Генку, который с низко опущенной головой хлебал суп, — со школы поперли!

— Думай, что говоришь! — со звоном бросил ложку хозяин. — Во-первых, неизвестно еще! Во-вторых, сейчас не выпирают, а предлагают перейти в другое учебное заведение. В ПТУ, хочешь знать, сейчас даже интересней, чем в школе. В школе взрослые уже мужики… в бирюльки играют, а в ПТУ делу учатся! — сказал отец.

— Это вы в бирюльки играете! — проговорила она. Долгое время мы ели молча.

— Ну а ты сам… хотел бы в школе остаться? — наконец обратился я к Генке.

— Да жалко, вообще… с ребятами расставаться! — со вздохом проговорил Генка.

— Что ты за отец такой — за единственного сына заступиться не можешь! — проговорила мать.

— Почему не могу? Могу! Надо? — Он посмотрел на Генку. — Схожу поговорю!

— Что толку от твоих разговоров! Латникова их образцовую школу хочет сделать, ей лопухи вроде нашего сына ни к чему! — сказала мать.

— Ты поосторожнее со словами! — сказал отец. — Он у нас вон какие штуки делает!

— Которые не видит никто! — усмехнулась мать.

— Так я и объяснить могу, тем, кто не понимает! — сказал отец. — А надо — могу и кружок такой в школе повести! Это направление знаешь какое перспективное — в космонавтике, и вообще!

— Только вас там и ждали, — с некоторой уже надеждой в голосе проговорила она.

— Сегодня же и пойду! — сказал отец. — Вот побреюсь сейчас да костюм надену… чтоб я за родного сына да не похлопотал! — Он обнял смущенного Генку за плечо.

Все эти разговоры разволновали и меня. Что еще за дела? Так мечтал вернуться, и надо же, — могут, оказывается, не принять! Я поблагодарил за дивный обед, спустился к себе, оделся скромно, но элегантно, взял школьный дневник и направился в учебное заведение.

Я шел по тихому солнечному переулку, где была наша школа, и понемногу успокаивался. Я же не виноват, что я два года путешествовал. Наверное, должно быть все в порядке. Во всяком случае, если был бы старый директор, Георгий Иванович, то точно бы все было хорошо — он был человек умный и добродушный. Да и вообще я директоров не боялся — с директором школы на острове мы вообще дружили, вместе ловили рыбу, шутили, смеялись. Директора тоже люди! И уже совершенно спокойный, я вошел в наш старинный мраморный вестибюль — в нем, как и всегда, было прохладно, поднялся по белой широкой лестнице и постучал в дверь с табличкой «Директор». Новую директрису, Латникову Серафиму Игнатьевну, я не знал, только смутно помнил, что она вела какой-то класс и славилась строгостью.

Я, конечно, не ожидал, что она бросится мне навстречу, но когда я, так и не услышав разрешения, самостоятельно вошел в роскошный кабинет, она даже не посмотрела в мою сторону, продолжая какой-то весьма важный разговор по телефону.

— Да… разумеется, — строго говорила она. — Разумеется… разумеется… разумеется! — отрубила она и повесила трубку. Но на меня так и не посмотрела, сразу начав что-то писать.

— Удивительно! — произнес я.

Она с недоумением уставилась на меня, сквозь стекляшки пенсне, как бы впервые увидев меня.

— Удивительно, — сказал я. — Как одним только словом «разумеется» вы сумели передать столько оттенков.

— Вы… по какому-то делу? — спросила она.

— Да так… пустяки, — я положил на ее стол дневник за последний год учебы, а также пару почетных грамот. — Пришлось два года блуждать… в местах не столь отдаленных… теперь хотелось бы вернуться в родные пенаты! — От волнения я нес какую-то чушь.

Лицо ее сразу же окаменело.

— Прием в школу закрыт! — отрубила она. — Почему все рвутся именно ко мне? Неужели стоит только сделать приличную школу, как все сразу начинают буквально ломиться! Вы где живете?