Олег Коряков - Сёма и Великий Фирс

— А ну, с кем на кулачки?!

Мир был восстановлен.

Впрочем, то была лишь видимость мира. «Разногласия между великими державами» продолжались.

Виктор держался в классе независимо и вызывающе. На вопросы преподавателей он отвечал с ленцой и плохо скрываемой небрежностью, если же не знал материала, заявлял: «Забыл» и молчал, чуть ли не с гордостью подняв голову и усмехаясь поджатыми губами. Виктор был второгодником, и всё ему было трын-трава. Поняв, что Валерка Худяков сила, — за ним идут почти все ребята, — Виктор попытался помириться с классным вожаком, но ничего из этого не получилось. «Не получилось? Наплевать!» — решил Виктор.

Валерка принадлежал к числу «земных отличников». Вы знаете, что отличники делятся на «земных» и «неземных»? «Неземные» заняты только делом, книгами, науками. Вот, например, Кеша Строганов. Оттого он всегда и бледный и немножко грустный, другим с ним скучновато, а ему скучновато с другими. «Земные» — те на уроках старательно сопят над письменной работой, неотрывно слушают преподавателя, любят взахлёб читать, но выдайся свободная минутка — они будут вместе со всеми дурачиться, прыгать, вертеться, как бесенята. Валерка был «земной». Сёма говорил по него:

— У Валерки в голове такой особый циферблат. С надписями: «Веселье» и «Дело». Как уроки — человечек ставит стрелку на «Дело», свободное время — переводит Стрелку на «Веселье».

Веселиться Валерка мог как угодно и с кем угодно. Но только не с Виктором. При Викторе он делался нахохленным и молчаливым, лишь иногда бросая короткие злые фразы.

И весь класс, привыкший видеть в Худякове вожака и запевалу, относился к Фирсову настороженно, неодобрительно.

Только Сёма не поддался общему течению. Он, конечно, объяснил это, поскольку он всегда всё объяснял.

— У меня такой принцип, — сказал Сёма. — Чего я буду ввязываться в их разногласия? Мне с Фирсом даже интересно.

Видимо, и впрямь было интересно: Сёма перебрался к Виктору на последнюю парту у окна.

Это Виктору понравилось, теперь он был не один. Всякому полководцу нужна армия. Виктор хотел быть полководцем.

На первых порах полководец держался со своей «армией» весьма учтиво: он побаивался, как бы «армия» не перешла на сторону противника. Сильные руки толстяка его не смущали. Этими руками Сёмчик умел только жестикулировать.

Постепенно Виктор убедился, что с Сёмчиком можно делать всё что угодно, — насмехаться, понукать, помыкать. Скулы Валерки Худякова бледнели, когда он наблюдал, как безропотно и беззаботно Благинин выполняет команды своего «Великого Фирса». Так Сёма называл Виктора.

У Валерки чесались руки подраться с Фирсовым. Заметив однажды (и не в первый раз), как сверкнули у Валерки глаза в разговоре с Виктором, Вера Садкина отозвала его в сторону. Она была редактором отрядной стенгазеты и считала, что должна всем делать замечания. Валерке она сказала:

— Худяков, ты это брось.

— Что «брось»?

— Ты же знаешь, о чём я говорю. Ты же хочешь подраться с Фирсовым. А ещё отличник!..

— Что ж, отличник, так и стукнуть подлецу нельзя, не имею права?

— Можно обойтись и без драки.

— Ну, это не ваше, девчоночье, дело!

— Не ваше? Да? А ты забыл, о чём тебя предупреждали на совете отряда?

Хм, Валерка действительно порою забывал об этом. А на совете его предупредили, что если будет ещё хоть одна драка, — берегись, товарищ Худяков: рекомендацию в комсомол ты не получишь.

— Что же я сделаю, если… если его бить надо?

— Бить не обязательно, — наставительно сказала Вера. — Его надо воспитывать. Побеседуй с ним, поспорь…

— Сама и беседуй!

— Ну и что же! Ну и побеседую.

Очень скоро, однако, Вера убедилась, что «беседовать» с Виктором невозможно и, главное, бесполезно. На все её горячие и проникновенные слова он лишь усмехался, а когда её речи надоедали ему, Виктор обзывал её пигалицей и поворачивался к названной пичуге спиной.

«Пигалица» от возмущения краснела и начинала понимать, что означает выражение: «руки чешутся подраться».

Ясно, что Фирсовым были недовольны не только одноклассники, но и учителя. Он уже имел не один неприятный разговор с Николаем Никифоровичем и даже с директором школы. Важнейший вывод, который Виктор сделал для себя из этих разговоров состоял в том, что необходимо каким-то путем исправить отметки. Пришлось взяться за Сёмины тетради. До этого Фирсов вообще не делал домашних заданий. Теперь он переписывал их из тетрадей Сёмчика.