Лев Кассиль - Кондуит и Швамбрания

Мама пришла из школы и с сюрпризом в голосе позвала Оську.

– Приняли! – сказала гордая мама. – Только жаль, что теперь форму отменили.

– У нас сколько много теперь сахару будет! – мечтательно сказал Оська.

– И мне будут выдавать.

Я же прочел Оське краткую лекцию на тему: «Новичок, его права и обязанности, или как не быть битым».

Надев мою старую фуражку, Оська пошел в школу. Фуражка свободно вращалась на голове.

– Зачем картуз такой напялил? – спросил Оську временно заведующий, заглядывая ему под фуражку.

– Для формы, – ответил Оська.

– Больно уж ты клоп, – покачал головой временно заведующий. – Куда тебе, такому мальку, учиться?

– А вы сами Федора великая… – сказал Оська, от обиды перепутав адрес моих наставлений, и вовремя замолк.

– Так нельзя говорить, – сказал Кочерыгин. – А еще докторов сын! Вот так благородное воспитание!

– Ой, простите, это я спутал нечаянно! – извинился Оська. – Я вовсе хотел сказать – маленький-удаленький.

– А правда можешь про себя мелкими буквами читать? – спросил с уважением заведующий.

– Могу, – сказал Оська, – а большие буквы даже через всю улицу могу и вслух, если на вывеске, и наизусть знаю…

– На вывеске! – умилился бывший живописец. – Ах ты, малек! Наизусть помнишь? Ну-ка, какие вывески на углу Хорольского и Брешки?

Оська на минуту задумался; потом он залпом откатал:

– «Магазин „Арарат“, фрукты, вина, мастер печных работ П. Батраев и трубная чистка, здесь вставать за нуждою строго воспрещается».

– Моя работа, – скромно сказал временно заведующий. – Я писал.

– Разборчивый почерк, – сказал вежливый Оська.

– А как теперь на бирже написано? – спросил временно заведующий.

– Биржа зачеркнуто, не считается. «Дом свободы», – ответил без запинки Оська.

– Правильно, – сказал временно заведующий. – Иди, малек, можешь учиться.

– Новенький, новенький! – закричал класс, увидев Оську.

– Чур, на стареньком! – поспешно сказал Оська, помня мои наставления.

Класс удивился. Оську не били.

Преподавателем гимнастики был у нас в школе борец Ричард Синягин, Стальная Маска, бывший грузчик. В саратовском цирке происходил в то время международный чемпионат французской борьбы. Ричард Синягин ездил в Саратов бороться, и арбитр Бенедетто называл его при публике «борец-инкогнито – Стальная Маска». Вскоре афиши оповестили всех, что назначена «решительная, бессрочная, без отдыха и перерыва, до результата» схватка Стальной Маски и Маски Смерти. Все это было, конечно, сплошное жульничество. Борцы добросовестно пыхтели условленные заранее сорок минут, и потом Стальная Маска старательно уложила себя на лопатки. Когда ладони зрителей вспухли и цирк стих, арбитр объявил, осторожно ломая руки:

– Увы!.. Маска Смерти победила в сорок пять минут, правильно… Под Стальной Маской боролся чемпион мира и города Покровска Ричард Синягин.

На другой день в школе Синягин весь урок оправдывался, что его положили неправильным приемом. Класс, однако, выразил ему порицание. Тогда, чтобы доказать свою силу, Синягин позволил желающим вскарабкаться на него. Человек восемь взобрались на Синягина. Они лазили по нему, как мартышки по баобабу. Потом Синягин поднял парту, на которой сидела Мадам Халупа с двумя подружками. Он поднял парту со всеми обитателями и поставил ее на соседнюю.

– Вот, – сказал он, – а вы говорите…

И урок кончился.

Школа всегда уважала силачей. Теперь она стала их боготворить. «Гляделки» были позабыты, французская борьба целиком завладела школой. Она стискивала нас в «решительных и бессрочных», тузила, швыряла «су плесами» и «тур-де-ганшами» по классам, по коридорам. Она протирала наши лопатки кафеля-ми полов. И только лопатки Мартыненко-Биндюга ни разу не касались пола. Биндюг был чемпионом классных чемпионов, непобедимым чемпионом всей школы и ее окрестностей.

Все это, конечно, не могло не отразиться на государственном порядке Швамбрании. Мир всегда был в наших головах рассечен на две доли. Сначала это были «подходящие и неподходящие знакомства». Затем мореходы и сухопутные, хорошие и плохие. После памятного разговора со Степкой Атлантидой стало ясно, что мерка «хороший» и «плохой» тоже устарела. И теперь мы увидели иное расслоение людей. Это было наше новое заблуждение. Мир и швамбраны были разде-лены на силачей и слабеньких. Отныне жизнь швамбран протекала в непрерывных чемпионатах, матчах и турнирах. И чемпионом Швамбрании стал некто Пафнутий Синекдоха, геройством своим затмивший даже Джека, Спутника Моряков, и уложивший на обе лопатки графа Уродонала Шателена.