Радий Погодин - Красные лошади (сборник)

— Ну вот, — сказала она, — теперь вода в самый раз, можно купаться… Солнышко постаралось.

Кешка засмеялся, но спорить с мамой не стал. Мама спала и, конечно, не видела, кто нагрел море. Можно ведь ей ошибиться.

Утром Кешку разбудили мамины холодные руки. Кешка ежился, залезал поглубже под одеяло. Но руки настигли его и там.

Мама приговаривала:

— Вставай, соня, зима!.. Белые мухи прилетели.

Кешка высунул голову из-под одеяла.

— Обманываешь, белых мух не бывает.

Мама повернула его голову к окну, и он увидел, что за стеклом медленно летят белые хлопья. Они кружатся, обгоняют друг друга, садятся на голые ветки большой липы.

Кешка в одних трусах побежал к окну. Улица белым-бела. И трамваи, и автобусы, и «Победы», и ЗИМы — все в белых накидках. У прохожих, которые остановились почитать газету, появились на плечах пушистые белые воротники.

— Снег! — закричал Кешка. А мама засмеялась.

Было воскресенье, и Кешка сразу же после завтрака помчался во двор повидать Мишку, главного своего друга, который учился на два класса старше. И еще надо было поговорить с Круглым Толиком, но… Первой, кого Кешка встретил во дворе, оказалась Людмилка. По правде сказать, Кешка не очень-то хотел с ней встречаться. Она вечно дразнилась: «Кешка-Головешка…» А попробуй за ней погнаться — пулей влетит в свою парадную и заорет на весь дом: «Маа-мааа!»

В другой день Кешка прошел бы мимо Людмилки, не стал бы с ней даже разговаривать. Он так и хотел сделать, но язык сам по себе взял и сказал:

— Людмилка, я все про снег знаю! Что!..

— Я тоже знаю, — ответила Людмилка и поймала на варежку большую снежинку. — Снег — это такие звездочки.

— А вот и нет!.. Снег — это замерзлая вода. С теплых морей к нам прилетают облака, туманы и здесь от мороза превращаются в снег.

— Врешь, — насупилась Людмилка, — все врешь.

Кешка взял Людмилкину руку и поднес к своему лицу.

Звездочка дрожала на длинных шерстинках, вот-вот улетит. У нее было много лучей, некоторые напоминали копья, а некоторые — еловые ветки.

— Кто же из воды такую сделает? — победно прошептала Людмилка.

Тогда Кешка широко открыл рот и легонько, чтобы звездочка не улетела, стал дуть… Острые концы у копий затупились, еловые ветки начали вянуть, опадать… Звездочка съежилась, подобрала свои лучи под себя и вдруг превратилась в блестящую круглую каплю…

— Вот, не верила… — поднял голову Кешка.

Глаза у Людмилки стали синими, как вода, в которой подсиняют белье. Она топнула ногой и закричала:

— Ты зачем на мою варежку наплевал?!

— Ты что? — возмутился Кешка. — Просто снежинка растаяла.

Людмилка и сама это видела, но что поделаешь, характер у нее был такой никудышный.

— Нет, наплевал, — твердила она. — Хулиган…

— Это я хулиган? — рассердился Кешка. — Тогда ты… ты… — Он еще не придумал, что сказать, а Людмилка уже выпалила:

— Кешка-Головешка!..

Кешка был мальчишка такой, как и все. И ему пришла в голову мысль такая, как и всем мальчишкам, когда их дразнят или оскорбляют. Он сжал кулаки и шагнул вперед.

— Ах так, Людмилка… Вот я тебе сейчас задам…

Но не тут-то было. Людмилка, словно мышь, юркнула в свою парадную и, задрав голову, заголосила:

— Ма-а-ма-а!.. Меня Кешка бьет!..

На крик к парадной прибежали Мишка и Круглый Толик.

— Ты ей правда поддал? — спросил Мишка.

— За что? — поинтересовался Толик.

— Не успел еще, — огорченно признался Кешка. — Дразнится все время… И еще врет…

Тут Людмилка высунула голову из парадной и скучным голосом прокричала:

— Хулиган!.. Ты зачем мне на варежку наплевал?..

Мишка и Толик посмотрели на Кешку. Оба удивленно подняли брови.

— Опять врет… Ничего я не плевал. — И Кешка рассказал про снежинку.

— Н-да… — произнес Мишка и посоветовал: — Слышишь, ты с девчонками лучше не связывайся, с ними всегда неприятностей не оберешься…

— Ну уж… — возразил Толик, — есть ведь, наверно, хорошие девчонки на свете.

— За всю жизнь не встречал, — заявил Мишка.

— А все мальчишки хулиганы!.. — прокричала Людмилка из своей парадной. Но мальчишки сделали вид, будто это их не касается.

Кешка играл один у поленницы и уже собирался домой, когда увидел Мишку. Мишка выскочил во двор в старых, разбитых валенках. Шея у него была как попало замотана шарфом, зато расстегнутое пальто он туго запахнул и даже придерживал рукой. Мишка был чем-то расстроен. Он часто подносил руку в пестрой варежке к лицу, сердито сопел и тер у себя под носом. Заметив у поленницы Кешку, Мишка подошел к нему и, глядя себе под ноги, угрюмо произнес: