Анатолий Мошковский - Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана

…На этот раз они с Алькой бродили по набережной, просторной и шумной, с пёстро разрисованными киосками, палатками и павильонами.

— Люблю толчею и шум! — сказал Алька и радостно потянулся. — Будто праздник!

Вокруг и правда было весело и шумно: с прогулочных теплоходов далеко по морю разносилась музыка, на берегу в группках гуляющих рассыпали знойный джаз транзисторы и слышались звуки гитары. Эти группки с говором и смехом двигались в одну и другую сторону — в ярких открытых платьях, шортах, джинсах, а то и просто в плавках и купальниках. Люди останавливались возле лотков с книгами, выстраивались в очереди за пивом, крымскими пирожками, чебуреками, пирожными и какао…

Алька нырял меж людьми и легко, как нож сквозь масло, проходил через плотную толпу. Вася едва поспевал за ним.

Возле одной из палаток Алька сказал:

— Займи очередь, купишь «тройной одеколон», будем смазываться, если сгорим на солнце, и ещё купи три баллончика с «Аидой». Вон видишь? Мать просила — хочет быстро, красиво и ровно загореть! Держи деньги… — Он сунул в Васину руку трёшку.

Вася встал в хвост очереди.

— Стой и не робей и не дай себя вытолкнуть, — шепнул ему Алька, — а я побегу за «Неделей», папа просил… — И он рысцой побежал к соседнему киоску, возле которого выстроилась длиннющая очередь. Алька не стал в хвост, а пристроился к стоявшей впереди накрашенной старушке в огненно-красных брюках и минуты через три подошёл к Васе, удовлетворённо помахивая газетой. И улыбнулся:

— Видел, как надо?

— Проворный ты! — сказал Вася. — Быстрей меня.

Алька залихватски поиграл глазами.

— Экономлю время. У каждой очереди есть два конца, зачем же становиться в дальний?

— А если бы зашумели? Прогнали?

— Ну и что? Подумаешь… Пошумят и умолкнут, главное — не обращать на это внимания. Если волноваться и переживать по каждому пустяку, что будет за жизнь? Честно.

— А я бы не смог, — сказал Вася. — Стыдно ведь. Будешь стоять как оплёванный.

— Знаешь, кто ты? — с печальной, дружелюбной, жалеющей улыбкой спросил Алька.

— Кто?

— Только, чур, не обижаться… Договорились? Ты, Васенька, наивный, избалованный, изнеженный мальчик. Ты привык, чтобы за тебя всё делали мама с папой. А я привык действовать сам и полагаться на собственные силёнки. Ну и на смекалку. Куда без неё?

Вася насупился. Ну и ну! Вот какого он о нём мнения… Чего же в таком случае Алька не отстаёт от него, такого избалованного и наивного? Нет, не такой он, Вася, совсем не такой. И никогда не был таким.

— Скажи, ты любишь черешню? — оторвал его от раздумья Алька.

— Люблю.

— Ну так вот. Вон видишь, в той аллее на лотке продают черешню, рубль килограмм: дешёвка! На рынке — все три. Здесь очередь — на полчаса. Хочешь, куплю в пять минут? И тебя ещё поставлю перед собой.

Вася пробормотал что-то неопределённое.

— Что, не хочешь?

Конечно же, Вася не хотел. Алька подталкивал Васю к чему-то нехорошему, но чтобы тот опять не обрушился на него с какими-нибудь обвинениями, Вася промолчал. Алька понял это молчание по-своему.

— А ну-ка попробуй. Стань вон к той тётке с оранжевым зонтиком и скажи, что где-то здесь, скорей всего, возле неё тебя поставила твоя мама и вежливо попроси разрешения встать перед нею. Она и все другие тебе поверят, потому что ты ещё ребёнок. У них самих есть дети, и никто из женщин не будет спорить с тобой и гнать. Ты, Васенька, должен знать психологию взрослых… Ты ведь не из породы длинноухих?

— Мало ли что я должен… — Вася едва сдерживал себя.

— Ну, попробуешь встать к тётке?

— Не хочу я пробовать. Ясно? — взорвался вдруг Вася. — И врать не хочу!

И странное дело, Алька не настаивал. Лишь снисходительно посмотрел на Васю, и в глазах его столько было жалости и доброжелательности, что Вася не обиделся и не ушёл от него. До чего же Алька не был похож на всех тех, кого знал до этого Вася! Разные были у Васи друзья и приятели, но чтобы хоть один вот такой? Даже папа, судя по всему, заинтересовался Алькой в такси да и после… А он-то скольких знал людей! И вот что ещё было странно: всё то, не очень хорошее, что так легко и весело проделывал Алька, не казалось чем-то предосудительным или некрасивым. И ещё по одной причине не хотел уходить от него Вася. Родители редко посылали его за покупками, и ему с непривычки было даже интересно толкаться с Алькой в пёстрой и шумной круговерти. Да, с Алькой было не скучно, но ужасно неспокойно: вот-вот что-то случится.