Минель Левин - Операция «Ходики»

— «Пионерскую правду»?

— Какая есть.

Я встал и постарался незаметно проскользнуть мимо мужчины, которого мы выследили.

Он отложил газету и поманил меня к себе. Стараясь не дышать, я подошел и остановился в двух шагах от него.

— Уж не к газетному ли ты идешь киоску, парень? — спросил он.

Я удивился: откуда он это знает?

Я кивнул.

— Тогда, братец, сделай одолжение, — оживился он. — Скажи той девочке, то есть тетеньке, которая продает газеты, что пора закрывать лавочку.

— Какую лавочку? — спросил я.

— Ну, киоск, — усмехнулся он. — Экий ты, право, непонятливый.

Я побрел дальше.

Киоскерша была молодой и красивой. У нее были большие черные глаза и длинные ресницы.

— Чего уставился? — спросила она.

Я смутился и сказал, что ей пора закрывать киоск.

— Это еще почему? — удивилась она.

Я сказал, что так велел тот мужчина, который сидит на скамейке.

— Еще чего?! — фыркнула она. — Жена я ему, что ли?

— А-а, — протянул я.

— Не «а», — сказала она. — А пойди да так и передай.

Ну, я пошел. Мне все равно надо было возвращаться к Каримчику. Не торчать же, как примороженному, у киоска.

— Она говорит, что вам не жена, — передал я мужчине.

— Ну и черт с ней! — вдруг рассердился он. Свернул газету и зашагал из сквера.

Мы с Каримчиком за ним. По дороге он меня обо всем расспросил. Я рассказал.

— Так, — сказал Каримчик. — Очень странный тип. Кажется, мы правильно его выследили.

Теперь мужчина шел быстро, по-прежнему не обращая на нас никакого внимания. Он кружил по городу, и я уже еле передвигал ноги, особенно правую.

Потом он зашел в ресторан. Мы остановились у дверей, и я вдруг почувствовал, что очень хочу есть. Даже боль в ноге куда-то исчезла.

Было уже поздно. Мы и не заметили, как наступил вечер. Пора было возвращаться домой. Отец Каримчика, вероятно, уже ищет нас.

Я сказал об этом другу.

— Ничего, — ответил он. — Подождет. У него свои дела. У нас свои. И тоже не какие-нибудь.

Я согласился.

Целую вечность мужчина сидел в ресторане, а у женя все сосало под ложечкой. Прямо всего высосало, как насосом.

— Терпи, — сказал Каримчик. — Медаль ведь не даром дают.

Теперь я тоже знал, что не даром.

Интересно, а что такое исключительное приготовила Клавдия Васильевна на обед? Наверно, пельмени, потому что я их очень люблю. Только откуда она знает, что я люблю пельмени?

— И ничего не пельмени, — сказал Каримчик, когда я поделился с ним своими мыслями. — Она приготовила люля-кебаб. Ты не знаешь, как она это здорово делает.

Люля-кебаб — это такие маленькие, длинные котлетки. Ну, не совсем котлетки, а что-то вроде молотого шашлыка, скатанного в котлетки. С жареным луком и подливкой. Вкусно, конечно.

Когда я уже больше не мог терпеть и думал, что сейчас умру от голода, мужчина вышел из ресторана и, слегка пошатываясь, куда-то быстро пошел.

Сами того не ожидая, мы вновь оказались у сквера. Мужчина вел себя странно. Неожиданно он остановился, и Каримчик толкнул меня за дерево. Он сделал это вовремя, потому что мужчина стал беспокойно озираться по сторонам. Никого не заметив, он стал, крадучись, удаляться по аллейке, ведущей к газетному киоску.

— Ну! — ликующе зашептал Каримчик и вытянул шею. — Ты гляди, гляди!..

А мужчина тем временем оторвал полоску чистой бумаги от газеты и, достав авторучку, что-то написал.

— Сейчас положит в тайник! — захлебнулся от волнения Каримчик.

Нам все было видно из своей засады.

Мужчина подошел к киоску и поколдовал у дверей. Он долго не задержался, а сразу ушел.

— Я пойду за ним, — шепнул Каримчик. — А ты найди тайник и достань записку.

Я сразу нашел записку. Так быстро я ее нашел, что даже было неинтересно. Она просто торчала в замочной скважине.

Читать я записку не стал. Каримчик сказал, что прочтем вместе. И хоть я сгорал от любопытства, но все-таки выдержал и был страшно доволен собой.

Каримчик вернулся минут через двадцать. Видно, он бежал, потому что был весь мокрый от пота.

— Ну? — нетерпеливо спросил я.

— Давай вначале прочтем записку, — сказал он. — Или ты уже прочитал?

— Вот еще! — обиделся я.

Он взял у меня записку и стал читать вслух.

— «Ты будешь моей женой».

— Чего? — спросил я.

— «Ты будешь моей женой», — растерянно повторил он.

— Кто — я?!

— Вот чучело. Это же в записке.

— Пароль, что ли? — Я еще не терял надежды, что мы выследили шпиона.

— Какой там пароль, — признался он уныло и потащил меня на площадь к памятнику Ленина.