Александр Воронцов - Юнгаши

Юлий, в свою очередь, воспринял как должное появление комендора. Он размотал с руки конец страховочного троса и передал Палеву.

— Держи.

— Командир приказал продолжать наблюдение. — Палев наклонился к самому уху юнги. — Такие штучки здесь еще могут повстречаться.

Палев многозначительно кивнул за борт — туда, где Агейчиков вел неравную борьбу с миной. И, бережно неся страховку, пошел по обледенелой палубе к корме. Двигался он осторожно, выверяя каждый шаг.

— Есть продолжать наблюдение.

Юлий проводил Палева тревожным взглядом. «Скажет тоже: штучки», — мысленно удивился он, прикидывая, сколько мин может повстречаться за одну вахту. Число получалось неопределенное — от нуля до нескольких десятков. Неужели еще хоть одна встретится?

Остаток вахты он провел в смутном беспокойстве за судьбу боцмана и нетерпеливом ожидании смены. Ощущение опасности обострило его внимание. Не поддаваясь усталости, Юлий тщательно, метр за метром прощупывал взглядом бесконечную, монотонно набегавшую череду волн.

С обнаруженной миной было покончено за несколько минут. Агейчиков сумел «отбуксировать» незваную гостью за корму, после чего был вытащен из воды на палубу и отправлен в машинное отделение на переодевание и отогревание.

А мину расстреляли из носового орудия.

В последний момент Юлий увидел ее еще раз. Она мелькнула черным глянцем на вершине волны, метрах в ста по левому борту.

Палев — он был уже на месте, в составе расчета — точно навел свою пушку.

Один за другим прозвучали три выстрела. Юлия обдало теплым воздухом. В ноздри ударил колючий запах пороховой гари. Он непроизвольно закрыл глаза. А когда открыл, увидел: там, где находилась мина, море вздыбилось гигантским конусом. Прогрохотал взрыв, подобный раскату грома. Корпус корабля содрогнулся, словно по нему ударили необычной величины мягким молотом. На какой-то миг корабль даже остановился, а потом опять закачался на зыбкой поверхности воды.

«Прав был боцман, — подумал Юлий. — Все очень просто. И не так страшно. Главное — не упустить момент. И увидеть мину как можно дальше… Как можно дальше…»

Катер снова лег на заданный курс и стал набирать скорость. Привычно, нескончаемой вереницей побежали навстречу волны. Форштевень упрямо врезался в них. И потоки ледяной воды перекатывались через Юлия.

«Мокрая» продолжалась.

А юнга неотрывно смотрел вперед и упрямо твердил себе: «Как можно дальше… Дальше…»

И слизывал с потрескавшихся губ соленую накипь.

Смена пришла неожиданно.

— Живой? — Глухой голос Свириденко прозвучал как из глубокого подземелья.

Только теперь Юлий понял, каким желанным для него был этот знакомый голос бывалого комендора.

— Живой, — не скрывая радости, отозвался он и безуспешно попытался сдвинуться с места. Ледяной кожух из смерзшихся капкового бушлата и ватных брюк накрепко сковал его движения.

— Обожди, трошки потерпи, — успокоил юнгу Свириденко, увидев напрасные попытки Юлия вырваться из ледового плена. — Сейчас мы тебе поможем… Давай, Игнат, действуй. Вызволяй братишку…

Последние слова были обращены к электрику Пикачу, который пришел помочь сменщикам.

Ему предстояло заступить на вахту впередсмотрящим после Свириденко. Через час.

— Это можно, — охотно согласился Игнат.

Он сноровисто заработал железным топориком, вырубая изо льда одежду Юлия. Потом отвязал его от кнехта и, ухватившись за освободившийся конец, поволок по палубе к люку машинного отделения.

«На ходу» Юлий мельком глянул поверх рубки. Вместо Феди Столярова вахту сигнальщика нес кто-то другой — Юлий не узнал кто. Но старший лейтенант Гринев возвышался над рубкой привычно и неизменно.

«Так и стоит бессменно, — с теплотой и восхищением подумал Юлий. — И будет стоять до возвращения в базу. А ведь ему не легче».

Это было известно всему экипажу: в походе командир корабля несет вахту бессменно.

В какой-то момент взгляды командира и юнги встретились. В глазах Гринева улавливался немой вопрос: «Ну как ты там, не очень испугался?» И Юлий — тоже глазами — ответил: «Ничего, привыкаю, стараюсь быть похожим на вас».

Командир едва заметно кивнул ему. «Молодец, юнга», — как бы сказал он.

На сердце у Юлия полегчало: выдержал!

В машинном отделении было тепло и как-то по-особенному уютно. Знакомо пахло соляркой и отработанным маслом.

Монотонный гул моторов заглушал тоскливые песни бушевавшей наверху стихии.