Нэн Чонси - Барсук выслеживает тигра

«Да ведь это оттого, что здесь дневной свет! — шепнул он про себя. — Значит, тоннель кончился».

Он схватил Шеппи за руку и торопливо зашагал дальше. Свернув, они вышли на открытое место и очутились на краю глубокой пропасти.

— О-ох! — вырвалось у Баджа, когда он глянул вниз, в жуткую черную глубину, куда не достигал свет фонаря.

Поставив ненужный больше фонарь на землю, он стал осматриваться. Здесь свет был какой-то хмурый, совсем непохожий на веселый, солнечный. И повсюду — расселины, тени. Где-то внизу, в ущелье, монотонно и печально журчала вода, а в сыром воздухе стоял запах плесени и гнили.

— Знаешь что? — сказал Бадж шепотом (он сам не понимал, почему шепчет). — Это та самая трещина в Чертовом холме, которую Сэм увидал с другой стороны. Помнишь, Брон?

Она кивнула, не отрывая глаз от расселины, которая тянулась до самой вершины. Она доходила до каменной арки, и солнечный свет казался издали золотой колонной.

— Дальше идти некуда, — со вздохом сказала Брон, разглядывая страшное ущелье, по краю которого, словно нитка, тянулась тропка, грозившая смертью каждому, кто пойдет по ней.

— Брон, ты только представь себе, каково это — свалиться туда!

Они оба смотрели в эту пропасть, и Брон с трудом унимала дрожь.

Вдруг они услышали позади голосок Шеппи:

— Песик! Шеппи хочет песика!

Бадж и Брон не спеша обернулись, чтобы взглянуть, чтоэто еще за новая глупая выдумка Шеппи. Но в тот же миг они увидели этого «песика» и были так потрясены, что даже Бадж окаменел на месте.

«Песиком» оказался сумчатый волк, «тасманский дьявол», свирепый, готовый к нападению, черный, как пропасть позади него. Он стоял в нескольких шагах от Шеппи, а за ним, в том тоннеле, по которому они сюда пришли, виднелась его подруга.

Мгновение дети и оба «дьявола», не двигаясь с места, смотрели друг на друга.

Бадж глядел на уродливую голову зверя с таким интересом, что даже не испугался его страшных челюстей. Он успел заметить всё — и тусклые черные глаза, и противные красноватые уши, отвислые, как большие карманы, и жесткую шерсть, и белую отметину на груди в форме полумесяца. Вот и довелось ему увидеть тасманского дьявола совсем близко, среди бела дня, возле его собственного логова! Бадж был так рад этому, что чувствовал даже благодарность к зверю.

А глаза Брон, отуманенные страхом, видели огромного, свирепого зверя со страшными зубами, готового растерзать их всех на куски или, по крайней мере, оттеснить назад, чтобы они свалились в бездонную пропасть. Оцепенев от ужаса, не в силах даже крикнуть, Брон была, однако, исполнена решимости спасти Шеппи. Это решение вмиг созрело в ее верном сердечке.

А кем показался этот зверь Шеппи? Быть может, собакой какой-то новой породы, которая будет ей другом? Или она видела в нем большущего Тикки? Или попросту какого-то пришельца из мира бесконечных новых открытий? Во всяком случае, она смело протянула ручонку, чтобы потрогать этого зверя и таким образом ближе познакомиться с ним.

А что думали оба тасманских дьявола, — этого никто знать не мог, этого нельзя было прочесть в их черных глазах. Они, наверное, испытывали просто любопытство, как все дикие лесные звери, не знающие человека, и не прочь были пойти следом за этими странными двуногими существами с незнакомым запахом. Но протянутая рука Шеппи их встревожила, и самец пустился бежать с быстротой, удивительной для такого неуклюжего на вид животного, — только мелькнуло белое пятно на черной шерсти, и все.

Скрылись оба «дьявола». Только что они были здесь — и вдруг исчезли, как будто камни под ними разверзлись и поглотили обоих.

— О-ой! — раздался наконец долго сдерживаемый вопль Брон, и она прижала Шеппи к себе. — О-ой! — загудело эхо, разнося ее крик по тоннелю.

Послышался и другой звук — стук фонаря, опрокинутого ею впопыхах. Фонарь грохнулся вниз в ущелье. Раздался звон разбитого стекла. Фонарь прыгал с уступа на уступ, пока не исчез в глубине.

— Боже! Что скажет папа? — ахнул Бадж. — Фонарь! И он даже не знает, что мы взяли его.

— Я не виновата… Я так испугалась, что и не заметила его, — всхлипывала Брон. — Как увидела это чудище, я…

— Ну ничего. У папы есть еще фонарь поменьше, — пробовал ее утешить Бадж.