Борис Раевский - ПОЕДИНОК С САМИМ СОБОЙ

«Наверно, побледнел я… Только бы тренер не заметил», — пронеслось в голове.

Но ни тренер, ни ребята ничего не сказали.

…Долго еще длилось занятие.

Была, конечно, и борьба. Вернее, не настоящая борьба, а, разделившись на пары, мальчишки разучивали прием.

Он назывался — «захват на «ключ» одной рукой».

Один паренек опускался на четвереньки (Юле объяснили, что это называется «партер»). А второй, стоя сверху, правой рукой обхватывал туловище нижнего, а левой — захватывал левую руку защищающегося в сгиб локтя.

Одновременно разучивались защита и контрприем: как освободиться от захвата «на ключ». Нижнему надо переставить левую ногу вперед на колено и, толкнувшись обеими ногами, сделать резкий рывок вперед всем туловищем. Тогда левая рука освободится от захвата.

Это было интересно и, казалось, не так уж трудно. Юла хотел тоже попробовать, но тренер сказал:

— Нет, нет. Тебе еще рановато. — И крикнул: — Козлов! Иди-ка сюда!

Видимо, Козлов у него был вроде помощника.

— Покажи-ка новичку основную стойку. Ну, и объясни главные правила вольной борьбы.

Тренер ушел.

А Козлов стал показывать и объяснять.

…Когда занятие кончилось, ребята с шумом и шутками бросились в душевую.

Они с удовольствием плескались под звонкими тугими струйками. Перекликались, как в лесу: о новом свитере у Игната Васильевича, о каком-то Вовке Краснове, который купил замечательные плавки, о вчерашнем выигрыше «Зенита». Из-за шума воды половины слов было не разобрать, но ребята все равно что-то кричали из одной кафельной клетушки в другую.

Юла глядел на них — крепких, ловких, мускулистых — и хмуро думал: «Нет, никогда мне не быть таким».

Дома он рассказал про первое занятие Веньке.

— Ерунда! Не унывай! — бодро посоветовал Венька.

И сразу перескочил на задачи Грюнфельда. Он теперь был так увлечен ими — о чем бы ни шел разговор, Венька обязательно переводил его на эти злополучные задачки.

И Юла грустно подумал: «Вот бы Женю сюда… Рассказал бы ей все…».

И снова стало так обидно, так паршиво…

Юла стоял у окна, в чужом парадном, на третьем этаже.

Напротив, через улицу, тоже на третьем этаже светились окна квартиры, где жила Женя.

Юла давно изучил эти четыре окна: два оранжевых и два голубых. Дома у Жени он ни разу не был. Но с улицы часто поглядывал на них.

Сейчас они были так близко — каждая мелочь видна. Вот буфет, высокий, почти под потолок, старинный, с тяжелыми резными фигурами на дверцах. А вон большие часы, они стоят на полу, и видно даже, как желтый маятник с круглой медной бляхой на конце мерно ходит: туда-сюда, туда-сюда. Даже не верилось, что эти окна — через улицу. Казалось, протяни руку и достанешь.

В парадном мимо Юлы то вверх, то вниз шли люди. Никогда раньше Юла не подумал бы, что так часто ходят по лестнице. Юла стоял спиной к проходящим, но даже затылком ощущал их подозрительные ощупывающие взгляды. Чего, мол, здесь околачивается паренек?

«Хочу, и стою, — утешал себя Юла. — Просто вот стою, и все. Кому какое дело?».

Он старался держаться независимо, и когда кто-либо проходил мимо, даже насвистывал веселый мотивчик, но в общем- то все это было не очень приятно.

Зато когда на лестнице становилось тихо, Юла припадал к стеклу. Напротив, в голубом окне, была Женя. Она неслышно двигалась по комнате, о чем-то говорила с мамой и бабушкой, исчезала за дверью и вскоре снова появлялась. Была она в синем сатиновом халате, в котором раньше Юла никогда ее не видел. А на ногах — тапочки.

Смотреть на Женю было приятно, но почему-то стыдно.

«А что? — то и дело успокаивал себя Юла. — Я ж ничего… Ну, стою и смотрю. Что ж такого?».

И все-таки ощущение неловкости не исчезало.

Уже недели три, наверно, не видел Юла Женю. С того самого вечера, когда, разозлясь, крикнул ей: «Не бабское это дело!».

Раньше хорошо было: каждый день гуляли с Квантом. Хочешь — хоть целый час смотри на Женю. На ее чуть приподнятое правое плечо (оно всегда у нее немного выше левого), на ее каштановые волосы, на ее тонкую длинную шею.

По лестнице мимо Юлы спустился мужчина с детской коляской. Коляска резво прыгала со ступеньки на ступеньку, и казалось, вот-вот вырвется из рук и с радостным грохотом поскачет вниз.

Юла проводил мужчину взглядом, потом вновь стал смотреть на Женю.

Она поговорила о чем-то с бабушкой, кивнула, надела пальто, шапочку, взяла «авоську».

Юла мигом скатился с лестницы и притаился за газетным киоском.