Дарья Вильке: Грибной дождь для героя

— Эй, Архипкин, иди купаться! — орали старшие ребята и брызгали ему в лицо водой из пруда.

Он — прыжками, боком — отбегал подальше от кромки берега и снова садился, складываясь пополам. А ребята смеялись так громко, что смех взлетал вверх, отталкивался от высоких деревьев на другой стороне пруда и валился в воду.

— Архипкин, а Архипкин… — подчеркнуто небрежно сказала я. — А хочешь полететь на Луну?

— Хочу, — сказал Архипкин, и глаза его жадно заблестели. «Наверное, так же они блестят, когда он разглядывает пачку пломбира», — подумала я.

Кто первым сказал: «Отправим Архипкина на Луну»?

Мы то в разбойников и принцесс играли — с переодеваниями и погонями, то пионерлагерь открывали. Никто из нас никогда в настоящем лагере не был, поэтому я взяла разлинованную тетрадку и распределила роли. Нужен же был журнал, чтобы отмечать успеваемость и все такое. Старшим вожатым стала, конечно, я, Полинка — учителем гимнастики (Пашка долго хохотал, потому что она самая неспортивная), Симка — знаменосцем (хотя никто толком не знал, что должен делать знаменосец), Пашка — просто вожатым. Пионерами назначили сестру-Асю и собаку-дворняжку Чапу, потому что больше было некого назначать.

А однажды я даже спрыгнула со второго этажа. В фильме девочка из будущего прыгнула так, убегая из школы. Какое, наверное, это чувство — лететь вниз, думала я. И сиганула из окна — в кучу песка, насыпанного прямо под ним. Бабушка дремала в шезлонге за домом — ей ничего говорить нельзя было, чтобы не расстроилась. Полет получился ужасно неинтересным — меня тянуло на землю мешком, никакого полета, как во сне. Приземлившись, я стукнулась подбородком об коленку и раскроила зубами губу. Пашка, откуда ни возьмись, заорал со своего участка: «А ну-ка, прыгни еще раз, я фотоаппарат принесу!» Симка и Полинка прибежали с главной улицы: «Мы тебя издалека увидели».

Потом мы все замывали кровавые лужицы, которые натекли из моей губы на ступеньки крылечка, — тихо, как мыши, чтобы бабушка не проснулась.

Мама, когда про все узнала, покачала головой и огорченно сказала: «Никогда не думала, что ты такая дурочка».

С Луной должно получиться в сто раз интереснее, решили мы. Все хотели стать космонавтами — ну или дожить до времени, когда на Марс станут ходить космические трамвайчики, а с марсового вокзала будут водить экскурсии по городам будущего.

Луна была бы пересадочной станцией — мы рисовали в школьных тетрадках лунные ландшафты, кратеры и реки, отливающие серебром. А внизу — обязательные подписи-истории. Их придумывали с детства, когда папа играл с нами в космос. На одной из постелей был космический корабль, папа включил пылесос и выключил свет. В горячем воздухе подпрыгивал мячик в ореоле пылинок — мы летели к далекой Луне.

Любой был бы рад, если б его отправили на Луну, короче, заключили мы.

Полинка притащила голубые занавески — давний предмет моей зависти. Дымчатые разводы от стирок придавали им загадочности. И еще они были легкие, как пух. Когда мы играли в богов, Симке пришлось стать богом огня — он нацепил на голову черную шляпу, обмотался белой простыней и зачем-то взял картонный меч. Пашка совсем не стал переодеваться и только иронично посматривал на нас, засунув руки в карманы брюк. Я нацепила зеленую старую бабушкину юбку и повесила на плечи травяное покрывало. А вот Полинка — богиня ночи — закуталась в голубые невесомые занавески и стала похожей на инопланетянку. Полы ее одеяния развевались, и не хватало ей только волшебной палочки в руках.

Теперь занавески должны были сыграть роль лунной декорации. Симка, пыхтя, натянул их между деревьями, отчего полянка стала похожей на какой-то шатер бедуинов.

Пашка принес провода и ржавые пружины — их мы развесили по деревьям.

— Будто на другой планете на деревьях растет морковь, — сказала сестра-Ася и приспособила на елки выдранную на огороде еще недозревшую морковку.

Нужно было путешественника чем-то кормить. В кухонном шкафу лежало печенье «Юбилейное» в большой пачке и карамельки. Как должна была выглядеть еда на Луне, мы не знали. Поэтому я поломала печенье мелко-мелко, раскрошила конфету и все это ссыпала в глубокую пластмассовую мисочку. Собачью, Чапину, — другой в спешке не нашлось.

— Нет, — поморщился Пашка, — как-то это не по-инопланетному.

Кто-то протянул кусочек пенопласта. Я попробовала на зуб. Точно! Это то, что надо. Покрошила его тоже. Сестра-Ася вдруг наклонилась, загребла горсть песка и сыпанула в миску.