Кир Луковкин - Грибной сезон

Начать нужно с того, что мы давно хотели сходить за грибами в лес. Мы — это я, мой друг Эмиль и, конечно же, Иваныч. Последний раз я был в нашем Староверском бору лет девять назад. То есть давно. Эмиль так вообще толком ни разу «тихой охотой» не занимался; довольствовался тем, что положат в тарелку, уже приготовленное. Но при всем при этом различал съедобные сорта Fungi не хуже матерого знатока. С ходу мог отличить опята одного вида от другого.

Парень он в своем роде уникальный. Этакий живчик. Все ему интересно, везде ему надо, в каждой бочке затычка. По правде сказать, это его энциклопедическое знание грибов всегда вызывало во мне всякие мысли. Ну, вы наверно, понимаете: если субъект увлекается грибами, значит это неспроста. Значит, должна быть причина. Вот ленивый и сделает дурной вывод. Я тоже совершил эту ошибку, но в свое время исправился; Эмиль простил. Он парень хороший, но со своими заскоками. Есть в нем какое-то сумасбродство, бестолковый авантюризм. Ну, из разряда, а не поехать ли нам на следующей неделе на Шпицберген. Всегда ввязывается в свежее приключение и легок на подхвате. Такой вот тип.

Что касается Иваныча — мой дядя родился, вырос и прожил на этой земле пятьдесят с лишним лет. Его семья осела здесь, в Клыкове, сам он человек сельский и все городское ему чуждо. Это настоящий тургеневский мужик, жилистый, выносливый, непременно чем-то занятый. Всегда им восхищался, сколько себя помню. Трудится он заместителем директора в агрофирме, следит за снабжением, поставками, ну и по мелочи. Все успевает — и в огороде копаться, и в райцентр съездить за товарами, и на производстве. Ценит Бунина, тоскует по советскому прошлому и болеет за «Спартак». Честно ходит на выборы.

Сам я, что называется, городская крыса. Просиживаю штаны в одном холдинге. О себе говорить как-то трудно. Что полагается сказать в таких случаях? Перечислять факты из биографии? Особенности характера? Ладно, хорошо. Мне двадцать девять, женат, детей пока нет. На ногах стою крепко, живу самостоятельно. Человек я состоявшийся и где-то даже счастливый. Да, даже вот так. Фамилия Выготский, зовут Дмитрием. По профессии — дизайнер, проектирую интерьеры для жилых домов. Надеюсь, сведений достаточно.

Теперь вернусь к нашей истории.

Это произошло в первых числах сентября, с неделю назад.

Я позвонил Вере Павловне по какому-то делу. Трубку взял Иваныч. На самом деле его зовут Михаил, но мы в семье привыкли звать его Иванычем. Его даже пятилетняя внучка Даша так зовет. Мы перекинулись парой слов с дядькой, потом я поговорил с хозяйкой, а потом снова услышал его голос:

— Слушай, — говорит, — у нас тут дожди хорошие прошли. Почему бы тебе с друзьями к нам не приехать на выходные? Суббота как раз на носу. В баньке попаримся, за грибочками сходим. Я места знаю.

И в этот момент я подумал: а ведь он прав. На тот момент я уже забыл, когда в последний раз в парк-то городской ходил, не говоря уже о загородной природе. Совсем закупорился с этой работой в четырех стенах. Короче, я согласился, и мы договорились о времени. Тут нетрудно догадаться, что со мной решил поехать Лапин. Кроме Эмиля никто не смог, хотя сослуживцы искренне нам позавидовали. Мы с Эмилем работаем вместе, только он из отдела менеджмента. Видели бы вы, как он бегал, как суетился. Понабрал кучу всякого барахла — снасти какие-то, баллончики, альпинистский набор, сетку от комаров, фонариков по числу на отряд спецназа. Даже навигатор взял. Тогда мне все это казалось смешным. Мы погрузились в его Range Rover и в пятницу вечером отчалили.

Дорога ничем особенным не запомнилась. Единственное, что можно выделить, это время в пути — мы провели на колесах почти два часа. Плюс десять-пятнадцать минут на путь от местного городка до Клыкова. Гнал Эмиль с ветерком. Мы проехали километров сто шестьдесят, если не соврать.

Иваныч радовался, как ребенок. В тот же вечер напоил нас своей сивухой, накормил из запасов. Щурясь на тусклый свет старой лампочки, мы беседовали до глубокой ночи о прошлом, об ушедших и живых, о жизни. До того мы не виделись лет пять, и я отметил, что морщин на его лице прибавилось. Иваныч курил свои папиросы, рассказывал афганские байки и тихонько гнусавил песенки. Мы смотрели на него, слушали. Тогда я пожалел, что не могу нормально рисовать или хотя бы что не взял с собой фотоаппарат. Эмиль, наблюдавший моего дядьку впервые, замер в священном восторге. Словом, хорошо посидели.