Наталья Нусинова - Курячий бог

— Мы тебя не боимся, Вервульф! Убирайся!

А потом подумал и еще сказал:

— И забирай с собой свои дурацкие иллюзии. В общем, всех этих двойников, клонов… придворных своих, шестерок, подхалимов разных или как их там еще… Они здесь никому не нужны и всем нам пофигу! Валите отсюда!

Тут оборотень на миг завис в воздухе, потом дико взвыл, мигнул здоровым глазом, в ужасе посмотрел на Тёму и рухнул вниз. На участке никого не осталось — клоны враз испарились; Витек первым исчез куда-то. Тяжело постанывая и припадая на одну ногу, одинокий и обессиленный, покинутый своей подлой свитой, волк с человеческим лицом печально поплелся в лес. Тёме вдруг даже стало его жалко.

— Мой внук! — с гордостью сказала Артемида. — Молодец, Тёма! Только ты не жалей Вервульфа. Он еще себя покажет! И никогда-никогда не забывай про силу СМЕЛОГО СЛОВА! А больше тебе помогать не нужно. Теперь ты все сможешь сам!

Тёма зарделся от гордости и краем глаза покосился на Акиру. Она смотрела на него с восторгом и благодарностью. Тёма почувствовал, что у него заалели уши, но как-то по-новому — победительно! Впервые в жизни Тёма не стыдился своих больших оттопыренных ушей!

— Девочка с сапфировыми глазами, — сказала Артемида, — подойди ко мне.

Кира слезла с дедушкиных колен и робко подошла к Тёминой бабушке.

— Как тебя зовут, девочка? — спросила Артемида.

— Я Кира.

— Ты верный друг, Акира! — сказала Артемида. — Ты из той же породы, что и я. Когда-нибудь мы еще встретимся с тобой на одной высокой горе и выпьем по кубку кипящего вина в хорошей компании — я тебя со многими познакомлю. Нам будет о чем поговорить. Но это случится еще очень нескоро. Ничего, такие, как мы, — не старятся. Ты навсегда сохранишь свою молодость и красоту! Я очень рада, что у моего внука такая умная и смелая подруга. Спасибо, что ты отправилась с ним в трудный поход и мужественно прошла через все испытания. Что я могу подарить тебе на память? Ты ведь настоящая МАЛЕНЬКАЯ ЖЕНЩИНА — тебе нравятся украшения. Хочешь сапфировую диадему? Она так подойдет к твоим глазам.

Тёма в восторге смотрел на Киру, ожидая, что она обрадуется.

Но Акира слегка встряхнула на запястье браслетиком из рубиновых стеклышек и помотала головой.

— Нет? — удивилась Артемида. — Что же ты хочешь, девочка? Колечко? Сережки? Красивое платье? Увлекательное путешествие? Скажи честно, мне от души хочется тебя порадовать. И не стесняйся, поверь, я многое могу!

Кира молчала. Она смотрела вниз, как будто бы вдруг очень заинтересовалась некрашеными досками, из которых был выложен пол на Тёминой даче.

Тёма тоже посмотрел на пол, ничего там не увидел и снова перевел взгляд на Киру. По ее щеке медленно ползла слеза.

— Хорошо, детка, — сказала Артемида. — Я поняла. Будь по-твоему!

Акира расцвела и с надеждой посмотрела на Тёмину бабушку. А та только кивнула ей в ответ. Мол, не сомневайся — будет сделано!

В этот момент раздался жуткий грохот. Казалось, вышибают входную дверь.

«Неужели это вернулся Вервульф? — подумал Тёма. — Уже? Так скоро?»

Но он совсем не испугался, потому что знал теперь наверняка, что сумеет сразиться со ВСЯКОЙ НЕЧИСТЬЮ.

— Нам пора, Михаил! — позвала Артемида.

Бабушка и дедушка улыбнулись Тёме и Кире, взялись за руки, оттолкнулись от пола и взмыли в воздух. Они летели над землей, постепенно разгоняясь и набирая высоту, впереди дедушка в тяжелой шубе, а за ним бабушка в развевающейся легкой тунике, и уже не смотрели вниз — их ждали другие заботы. Дедушка лишь оглянулся на минутку и повторил фразу, за которую его когда-то сочли сумасшедшим:

— Отдайте мед внуку, а внук отдаст в науку… Мед в дупле, Тёма… мед в дупле…

— Тёма!!!

Тёма открыл глаза. За окном уже совсем рассвело. В кабинетике-мастерской было довольно прохладно.

Рядом на диване, ежась и потягиваясь, зевала сонная Кира.

А над ними обоими склонился Тёмин папа, страшно взволнованный и бледный.

— Папа… — торопливо и испуганно пролепетал Тёма, предчувствуя расправу, — здравствуй… КАКИМИ СУДЬБАМИ?

— Это я хотел спросить, как вы здесь очутились. Мы там в Москве чуть с ума не сошли!..

Тёмин папа с облегчением вздохнул, увидев, что дети целы и невредимы, и теперь, набрав в легкие воздуху, приготовился к серьезному РАЗНОСУ, но осекся под очаровательной улыбкой Киры.