Наталья Нусинова - Курячий бог

Тёма зарылся головой в подушку.

— Тёмка, проснись!

Тёма вжался в обтянутый синей простыней матрасик, быстро, как ящерица, сполз под одеялом к ногам кровати и высунул наружу пятку.

— Артем! Ну, хватит уже!

Тёма пошевелил ногой.

— Тёмочка! Правда! Некогда!!!

Что-то во всем этом было не так. Как-то подозрительно это было. Во-первых, будить пришел папа, а не мама. Во-вторых, за пятку он не схватил, и нельзя было ее отдернуть и заворчать, будто сквозь сон. Но главное, ведь сегодня воскресенье и собирались в парк на аттракционы, а за окном еще почти темно, в парк так рано не встают. Что это с ними — забыли?!

Папа сдернул одеяло.

— Там все еще спят, — пробормотал Тёма.

— Кто?

— Ну, эти… аттракционщики! — Тёма вежливо напомнил про обещание.

— Сегодня не получится! — отрезал папа. — В парк сегодня не пойдем. Вставай!

— А почему? — Тёма уже чувствовал, что случилось что-то ИЗ РЯДА ВОН ВЫХОДЯЩЕЕ, но попробовал поныть — а вдруг поможет? Ведь так хорошо все было придумано: сначала парк, потом «Макдоналдс», потом, вечером, шахматы. А перед сном — чай с маминым пирогом.

Но папа был бледный и какой-то растерянный. Видно было, что ему не до споров.

— Мама заболела, — отрывисто сказал он. — Слушай, Артем, не тяни, одевайся! Пойдешь в гости к Кире.

Тёма сел на кровати и только тут увидел сквозь открытую дверь, что в коридоре мелькнул человек в белом халате. В квартире пахло лекарством.

Сон как рукой сняло.

Тёма вскочил и в пижаме, босиком понесся в родительскую комнату.

— Туда нельзя, — остановил его папа. — Там… не убрано. И мамы там уже нет. Одевайся быстрее!

— Где мама? — закричал Тёма. — Как это ее «ТАМ УЖЕ НЕТ»? Куда ее подевали?

— Не волнуйся и не кричи! — Папа говорил отчетливо и как-то слишком спокойно. — Мама внизу… в машине… в «скорой помощи». Сейчас ее повезут в больницу. Я поеду с ней. А ты пойдешь в гости к Кире! Ведь Кира — твоя подружка? Ты же любишь с ней играть? Ну, не плачь, пожалуйста… Все будет хорошо.

И он тяжело вздохнул.

Голос у папы был неуверенный, а глаза испуганные, и Тёме стало от этого совсем страшно. Он торопливо оделся, шмыгая носом и вытирая его рукавом свитера.

Кира жила напротив — на том же этаже. Дверь открыла Кирина мама, красиво одетая и причесанная. Она всегда была такой, даже в воскресенье утром. Тёмина мама говорила, что Ольга и «в выходной не может позволить себе расслабиться, просто потому, что выходных у нее не бывает». Еще она говорила, «зато Ольга — настоящая бизнес-вумен, и всем надо на нее равняться». «А за что — за то?» — спросил Тёма. Но в ответ ему посоветовали заняться уроками — в общем, стало неинтересно.

Ольга Кирилловна открыла сразу и ни о чем не спросила. Папа протянул ей пакетик с Тёмиными умывальными принадлежностями и ключи.

— Пусть у вас будут. Мало ли что…

А потом смущенно добавил:

— У нас там такой кавардак!..

Ольга Кирилловна кивнула:

— Ничего, Костя. Соня придет — попрошу ее у вас убраться. А Тёму я пока уложу на диване в гостиной, пусть досыпает. Потом Кирка встанет, Соня их накормит. А мне пора. Но я сегодня недолго. Скоро вернусь, почитаем книжку. Или в кино пойдем. Не беспокойтесь! Все обойдется. Иде привет. Держитесь!

Папа кивнул, обнял Тёму и подтолкнул его к соседской двери. Потом повернулся и сломя голову побежал вниз по лестнице — даже не оглянулся.

Тёма растерянно посмотрел ему вслед и поджал губы.

Ольга Кирилловна сняла с дивана папки и коробки с бумагами, достала клетчатый плед, шерстяную подушку без наволочки и велела Тёме ложиться спать. А сама надела модное черное пальто, затянутое в талии как платье, черные сапожки на высоких серебряных каблуках, сняла с крючка в прихожей ключи от машины, повесила на их место ключи от Тёминой квартиры, кивнула и уехала на работу.

Тёма лежал один в чужой гостиной, на холодном кожаном диване, под тонким пледом и чувствовал себя одиноким и брошенным. «Вот тебе и воскресенье! — думал он. — Вот тебе и аттракционы! Где же справедливость? Сами обещали, а сами…» Ему было так обидно за себя, что он даже забыл про маму. И только потом вспомнил — она же заболела! Ее положили в больницу! А если она умрет? Совсем умрет — навсегда! И он больше никогда ее не увидит!