Жан-Клод Мурлева - Река, текущая вспять

Убедившись, что опасность миновала, он поднялся.

— Ну что, Томек! К тебе вернулась память? — радостно крикнула Мари.

Томек подошел поближе. Мари спустилась с повозки и раскрыла объятия. Томек не решился к ней броситься, потому что они недостаточно хорошо знали друг друга. Он просто пожал ей руку. Так они стали друзьями.

Сначала лес был вовсе не таким густым и темным, как раньше казалось Томеку. Напротив, свет проникал сверху сквозь еловые ветви и струился по земле, покрытой хвоинками. Прямая изъезженная дорога так поросла мхом, что цоканья Кадишона почти не было слышно. Ослик шел весело, без труда тянул повозку, на которой сидели Мари и Томек. Медведей можно было не бояться: как сказала Мари, до мест, где они водятся, ехать еще часов пять, и рано даже думать об этом. Разговор шел легко — как всегда, когда два человека, ничего не знающие друг о друге, обнаруживают много общего. Так, Томек узнал, что Мари привыкла спать под одиноким деревом и накануне удивилась, обнаружив кого-то на своем месте. Но он так крепко спал, что у нее рука не поднялась будить его и остаток ночи она провела в повозке. Еще он узнал, что она ездит через лес только раз в году. Так случилось, что это произошло именно в день встречи с Томеком. Когда он поинтересовался, зачем она это делает, Мари замялась, а потом спросила:

— Тебе правда интересно?

— Да, — ответил Томек, — и, если хочешь, я тебе потом объясню, почему я тоже хочу пройти через лес.

— Хорошо, мой мальчик. К тому же, не так часто удается кому-нибудь это рассказать, так что мне будет приятно. Устраивайся поудобнее, потому что это длинная история.

Томек, обожавший истории, закутался потеплее, потому что уже стало холодать, и приготовился слушать. Мари свернула себе еще одну папироску, накинула еще одну куртку и начала:

— Дорогой Томек, тебе, наверное, трудно представить — я не обижусь, меня уже никто не может обидеть — трудно представить, что в восемнадцать лет я была красивой. Даже очень. Вдобавок, мой отец считался самым богатым купцом в городе, так что не сомневайся, женихов у меня было хоть отбавляй. Ты видел, как вьются пчелы вокруг банки с вареньем? Вот так же и парни вились вокруг меня. Все без исключения. Только я не торопилась замуж. Было так забавно смотреть, как они ходят под нашими окнами. Каких только не было: недомерки и толстяки, уроды и почти красавцы, дылды и коротышки, парни так себе и парни хоть куда — всех сортов, говорю тебе, всех сортов. Как мы с сестрами развлекались, наблюдая за ними! Мы умирали от смеха, глядя на них из-за занавесок. Так прошло несколько лет. Потом мои сестры вышли замуж и мне тоже захотелось. В итоге я выбрала того, кто показался мне лучшим. Он был красавцем, Томек, настоящим красавцем, уж поверь мне. Ладно сложен, прекрасное благородное лицо. А еще очень умен: слушать его было одно удовольствие, и все соглашались с этим. Представь себе, у него совсем не было недостатков. Если я еще добавлю, что он был очень мил и потакал всем моим капризам, то ты поймешь, что я, как говорится, нашла настоящий клад. Свадьбу сыграли спустя два месяца. То-то было веселья! Думаю, все были счастливы в тот день. А я — больше всех. Но вот что случилось, Томек… Полегче, Кадишон!

Осел, бежавший рысцой, чуть было не пустился в галоп, из-за чего повозка заходила ходуном. Но он сразу послушался хозяйку и тихонько потрусил дальше.

— Вот что случилось. Трех дней не прошло, как я поняла: что-то не так. Я его не любила…

— Ты… ты его не любила? — спросил Томек, широко раскрыв глаза.

— Нет, я его не любила, — ответила Мари, расхохотавшись, и Томек присоединился к ней.

— Хочешь сказать… совсем-совсем?

— Совсем-совсем-совсем!

И оба опять расхохотались. «Ух ты, — подумал Томек, вытирая слезы, — с ней не соскучишься!»

Через несколько минут приступ смеха прошел и Мари смогла продолжить рассказ:

— О том, чтобы расстаться, и речи быть не могло. Так не делалось. Представь себе, какой вышел бы скандал, скажи я правду! Меня никто не заставлял, я вышла за него по своей воле, я сама выбрала этого парня! Но не знаю, где была моя голова? В двадцать лет часто делаешь глупости, вот я и забыла: чтобы мне понравиться, надо прежде всего быть смешным. Ты уже, наверное, заметил, что я люблю смеяться? А он не был смешным. Но я заметила это слишком поздно. Прошло несколько ужасных дней. Я понимала, что вся жизнь пойдет насмарку, если ничего не предпринять. Однажды ночью, когда мы уже были женаты примерно неделю, я выскользнула из постели, накинула первое попавшееся под руку пальто, надела ботинки и вышла на улицу. Я постучалась к продавцу овощей, моему старому знакомому по имени Пит. На рынке я всегда покупала у него овощи. Было заметно, что он в меня влюблен. Он мне нравился, потому что был милый и смешной. Он открыл окно, и я сказала: