Валерий Прохватилов - Гангутский бой

Тут не то что большому линейному кораблю или, скажем, фрегату не подойти, тут и меньшим-то — хоть корвету, хоть бригу, хоть клиперу — дорога закрыта.

Ну а кроме торчащих глыб, островки небольшие, тоже гранитные, мхом да кустарником частым поросшие, — те десятками разбросаны беспорядочно по желтовато-свинцовой воде. Так что и галере, и скампавее тоже иной раз волчком крутиться приходится, чтобы правильным маршрут угадать.

И к тому же льдины, что от берега, чуть подтаяв, оторвались, тоже бьются тут друг о друга, ходят малыми кругами неспешно, словно ждут, пока июнь лучами солнечными прямыми их порастопит, если не найдут в круговерти этой прохода сами — к большой воде.

Словом, дорогу в шхерах сладкой не назовёшь. Тут она извилиста и замысловата, как тропинка в лесу.

…Иван Рябов, солдат, невысокий, но кряжистый, крепкий, лет сорока, тоже выходил на остановках на берег, как все. Землю пробовал — твёрдую, сопливую — башмаком, после шляпу снимал, крестился размашисто на малую церквуху чужую, торчащую верстах в трёх на невысоком пригорке. Округу всю осматривал постепенно, успевая схватить взглядом пытливым ровные ряды сосен, годных хоть сейчас и на мачту корабельную для фрегата — только ветви обрубить да окорить топором, — и на постройку крепкой крестьянской избы…

Потом думать начинал привычно, что избы, мол, немного опосля начнём ещё строить, а сейчас зело требуется пока что шведа разбить и развеять. Ежели, конечно, к постоянному миру государю российскому, Петру Алексеевичу, склонить его переговорами не удастся.

Потом снова смотрел, видел скудную каменистую землю под мохом, чуть подале — поле непаханое, хотя на дворе июнь, и шумно вздыхал..!

Подходил с товарищами своими к одному из крепких, рубленных умело домов, любопытствовал, как строятся местные незнакомые люди, как кладут баньку и обустраивают подворье.

Жителей, однако, никого видно не было.

Всё на хуторе том стояло брошенным и пустынным, зарастало обильно крапивой жгучей и размашистым лопухом.

Но служивого человека теперь это уже, пожалуй, даже не удивляло: прогнала давно, видать, отсюда война людей, далеко, вглубь куда-то — за долы и густые леса. Всех сняла с места, о ком, как Рябов крепко запомнил, ещё прежде в высочайшем указе том говорилось — «и малого человека, и великого, и даже бабу какую»…

И вчера на хуторе, на стоянке, тоже было мало народу, а сегодня уж и вовсе никого — пустота…

Размышляя невесело про царёв тот высочайший указ, что вот — надо же, гляди, — не к кому его порой применять, Рябов памятью своей осторожной вдруг опять туда, в Кроншлот, перенёсся. Вообще-то не любил он без дела прошлое своё ворошить: слишком часто оно горьким, прошлое-то, оказывалось.

Но тут — вспомнил…

Перекличка шла последняя перед посадкою на галеры. Все хозяйство опять же — в сотый раз уже, поди, — проверялось: что ещё не погружено, не увязано с ночи, не забыто ли чего на пристани — из вооружения, провианта…

Потом замерли вдруг войска и дыхание многих тысяч людей, кажется, уж совсем прекратилось: государь шёл вдоль фронта. На правом фланге стоял гвардейский Семёновский полк, за ним — гвардейский Преображенский, после тот, в котором Рябов служил, Ингерманландский.

Возле первых двух полков Пётр часто останавливался: многих солдат здесь он знал лично, по именам. Более двадцати лет назад, мальчишками деревенскими, вместе они с будущим царём службу свою начинали — в его «потешных» войсках. С детских игр начинали изучение военного дела. с деревянных ружей и шпаг. Скольких солдат уж и нет теперь — в сражениях полегли бесконечных, головы за Россию сложили, за неприступность её исконных границ…

Около Ингерманландского полка Пётр остановился один только раз. Но, остановившись, стал подробней вдруг всматриваться в лица первой шеренги… Потом сделал скорый шаг к Рябову. Спросил быстро, чуть нахмурив густые чёрные брови, и с интересом:

— Откуда, солдат, мне так знакомо лицо твоё?

— По Архангельску, знамо, государь великий! — выдохнул разом Иван и опять застыл, не моргая и стараясь прогнать от горла предательски подкативший комок.

— По Архангельску, ишь ты! Постой — как фамилия?

— Рябов.

— Точно! Рад тебя видеть… Но как же?.. Тут-то как? Точно! Я же ?мнится, тебя от всех повинностей, тако же и от всех налогов освободил… Почему же ты здесь?