Валентин Рушкис - Повесть о славных делах Волли Крууса и его верных друзей

Айме догнала друга на берегу Метсайыги.

— А я у вас во дворе котенка видела, — сказала Айме. — Это ваш? Смешной, пушистый… как вербочка! Где вы его взяли?

Андрес взглянул на Айме. Конечно, она все понимает. Про котенка она говорит просто так, нарочно. Она умная!

— Смотри-ка, сколько воды! — показала Айме на речку. — Вон как поднялась! Как бы не помешала нашей стройке.

Но Андрес думал о своем. Не таясь, он пожаловался:

— Это нечестно. Он сюда приходил, кадки со мной выкатывал. А дома крышу чинил. И вдруг…

Андрес не хотел слушать утешений. Он понимал только одно: только что у него чуть не украли маму.

Да и все мы, видя, что наши мамы живут только нами и для нас, — как мало мы думаем о них самих! Как долго мы считаем, что они наши. Наши мамы. Только мамы.

Вода в Метсайыги все прибывала.

Еще недавно она едва покрывала дно водослива, уходила сквозь щели в полу и струилась между камнями, чтобы убежать дальше, вернуться к речке. Но сейчас тут мчался шумный поток.

За водосливом строители прорыли осенью только канаву, с расчетом на то, что весной сама Метсайыги промоет здесь такое русло, какое ей понадобится. Эта пора настала: струи набрасывались на стены канавы, слизывали глину, размывали ее.

Вальтера Пихлакаса это радовало. Но больше радоваться было нечему.

Как нужно собирать, монтировать оборудование, ясно было и самому Пихлакасу, да и таким ребятам, как Андрес или Юри Куузик. Пока на стройку каждый вечер заходил тракторист Мёльдер, дело шло весело. Но теперь, когда дядя Аугуст уже несколько дней не появлялся, вдруг оказалось, что «знать» — это еще недостаточно. Нужно «уметь». Каждую минуту то у Андреса, то у Айме возникали вопросы, сами по себе очень простые: хорошо ли закручена гайка? Верно ли подогнан подшипник? Как сшивать приводной ремень? Но физик Пихлакас никогда в жизни не подгонял подшипников и не сшивал ремней. Теперь он очень жалел об этом.

Кроме того, его беспокоила вода, которая продолжала подниматься.

— Слушайте, Эви, дело-то плохо! — в конце концов сказал он пионервожатой. — Вода слишком медленно размывает новое русло за водосливом. Если снег будет таять еще дружней…

— Не пойдет же вода через плотину! — пожала плечами Эви.

— Это было бы катастрофой. Но я о другом: плотина у нас закончена зимой. В верхней части попадается мерзлый грунт, глыбы. Если вода просочится между такими кусками, она может все размыть. А у нас в здании уже турбина, генератор…

— Что же, обратно их вытаскивать?

— Ничуть! Нужно бороться. Придется помочь воде размывать берега за водосливом ломами, лопатами, баграми…

Сразу же, вечером, совет пионерской стройки решал, как быть.

— Мы готовы к борьбе, — спокойно сказал Андрес.

И, хотя эти слова были чересчур торжественны, никто не стал зубоскалить. Это не было пустой фразой: на самом деле к борьбе с водой пионеры были готовы.

Очень быстро Калью выстрогал рейку. Девочки нанесли на нее деления, и рейку поставили перед плотиной, чтобы точно знать, как ведет себя река.

Вода прибывала.

Незаконченная плотина и водослив теперь казались особенно слабыми и хрупкими. И, чтобы защитить их, отстоять от натиска бунтующей Метсайыги, ребята вышли на борьбу.

Вот это дело оказалось Волли по нраву! Ух и здорово же: глина в берегах подмыта, нависла над водой. Стукнешь ее багром раз, другой — так и валится! И вода сразу уносит каждый комочек, каждую лопату глины. А один раз Волли почувствовал себя настоящим богатырем: вместе с Харри они зацепили баграми целую гору глины. Громадина ка-ак бухнула в воду! Только брызги во все стороны полетели!

Словом, сначала все это было очень весело…

Но к вечеру все устали. Стало холодно, мерзли промоченные ноги. Надвигалась ночь. Директор Юхан Каэр сказал:

— Мы не имеем права дольше задерживать школьников.

— Мы не имеем права допустить катастрофу, — сказала Эви.

— Нужно отпустить детей, а самим остаться дежурить, — предложил Вальтер Пихлакас.

— Отлично! — решил директор. — На всякий случай есть ребята в интернате. Если что-нибудь случится, придется вызвать.

Директор громко объявил о своем решении. Еще он сказал, что домашних уроков на завтра можно не делать.

— Мы тоже останемся на ночь, — заявил Андрес. Он говорил «мы», потому что знал, что согласен остаться не только он, но и другие.