Анджела Нанетти - Мой дедушка был вишней

— Но, папа!

— Ах, да! Что-что?

В общем, он был не в лучшей форме. Но в результате и мама, по-моему, не очень-то отдохнула. Она почти все время сидела на солнце, болтая с двумя синьорами. Одна из них, Лилли, все время была в бигудях, а другая, Лалла, — в темных очках, которые напоминали фары мотоцикла. После разговоров с ними мама часто фыркала и говорила, что невозможно все время выслушивать их жалобы. Я дружил с очень симпатичными сыновьями этих синьор, которые на своих мамаш были совершенно не похожи. Мама даже говорила, что, видимо, их случайно перепутали в роддоме.

— Представь себе, какая неприятность, — говорила она, — получить вместо своего ребенка какого-нибудь Лилло или Лалло!

Иногда мама смеялась и шутила, но часто она была молчалива и грустна. Однажды я увидел, что она со слезами на глазах смотрит на елку, которая стояла перед отелем:

— Ты плачешь?

— Нет, это от ветра.

Но никакого ветра не было, светило солнце, оно обжигало лицо и так озаряло снежинки на деревьях, что они напоминали множество зажженных лампочек. Неожиданно мама спросила:

— Помнишь, какое было замечательное Рождество, когда мы были все вместе?

Я ответил, что помню, но не очень хорошо. На самом деле я вспомнил прошлое Рождество у дедушки дома, когда Феличе была наряжена как новогодняя елка.

— Как елка? — спросила синьора Лалла, которая в этот момент подошла к нам. — А Феличе — это кто? Ваша подруга?

— Да, — ответила мама, — это подруга детства. Ей примерно столько же лет, сколько этой елке, правда, Тонино?

— Да, но Феличе гораздо красивее. Это вишня, — объяснил я синьоре Лалле, чтобы было понятнее.

— Вишня? — сказала она недоуменно и тут же побежала к синьоре Лилли, чтобы пересказать ей все.

— Неплохо, теперь они на некоторое время оставят меня в покое! — решила мама.

Действительно, на следующий день синьора Лалла пересела на другой шезлонг и начала разговаривать с другой синьорой, и с мамой осталась только синьора Лилли. Но всего на несколько дней, потому что нам уже было пора возвращаться домой.

Была б моя воля, я бы остался в горах еще на год, так мне там понравилось. Но мама нашла тысячу причин, чтобы мы уехали на пару дней раньше.

Я понял, как ей было скучно и как хотелось домой, когда, приехав к бабушке с дедушкой, она начала говорить всем приятные вещи и даже приласкала Флоппи — это было очень странно. Потом мама начала работать в огороде вместе с Эмилио и что-то сеять на весну. Кроме того, она совсем перестала говорить о решении суда. Так мы и забыли о нем, продолжая заниматься своими делами, как будто ничего и не произошло.

Пока 13 марта не пришла повестка.

В то утро в восемь часов полицейский, которого я каждое утро видел около школы, принес маме для подписи бумагу. Тут же начался спор. Мама говорила: «Мы уже посеяли на будущий год», а полицейский отвечал: «Это закон». Мама говорила: «Это произвол!», а полицейский отвечал: «Я тут ни при чем». И так далее, и так далее. Пока они спорили, приехала машина, из нее вышли двое мужчин и начали доставать колышки и что-то еще.

— Как так, вы что, прямо сейчас начнете? — спросила мама.

— Да, синьора, завтра приедут экскаваторы, — сказал один из них, у которого лицо было как у бобра. Он казался очень довольным.

— Какая гнусность! Я сейчас же иду к мэру!

— Как хотите, синьора, вы сами знаете, что это бесполезно, — сказал полицейский. — Так постановил суд.

Потом он погладил меня по голове и сказал, что может отвезти меня в школу. Мама кивнула головой и стала смотреть, как те двое направились к дедушкиному огороду.

— Какое счастье, что он умер! — услышал я.

Всю дорогу я думал о том, как убить полицейского, отнять у него пистолет и побежать домой, чтобы убить двух других. Сначала того, с лицом бобра.

Но мы приехали в школу, а я так ничего и не придумал. Все утро я спрашивал у моего соседа по парте, который час, пока не прозвенел звонок. Вернувшись домой, я увидел папу. Он следил, как люди втыкают в землю колышки.

— Ты только посмотри, какой кошмар! — воскликнула мама. — Они все затоптали, хуже слонов!

— Они возьмут только четверть земли, — сказал папа, чтобы ее утешить.

— Но когда приедут экскаваторы, они все разрушат!

Мама была права.

На следующий день, когда мы завтракали, приехала машина с теми же двумя людьми, а сразу после них — два почти новых экскаватора, за рулем которых сидели рабочие в оранжевой одежде. Мама притворилась, будто ничего не видит, и продолжала есть, а я, наоборот, выбежал во двор.