— Ну и дураки… взяли бы всех богачей — раз, раз, и всё, — убеждённо сказал Гошка.
— Вот тогда Дон-Кихот и решил пойти войной и убить злого духа, освободить людей, чтобы они жили свободно…
— Вот это дело! — воскликнул Ким. — Я бы тоже так!
— А я, думаешь, нет? — самолюбиво вставила Юлька. — Думаешь, только ты один храбрый?
— И наш Павел Акимович как Дон-Кихот… — задумчиво продолжал Алёша, шевеля палкой огонь в костре. — Он всем верит, он говорит, что все люди хорошие, а если человек плохой, то потому, что он не понимает… У нас в классе есть такой Юрка Васильев, лодырь из лодырей и ужасно хитрый, жадный, как хорёк. Из-за него всё наше звено в хвосте плетётся. А Павел Акимович всё беседует с ним по-хорошему, беседует… ему кажется, что Юрка просто не понимает…
— Дать ему раза — сразу бы понял! — сказал Гошка.
— А сам-то ты не лодырь, что ли? — не без ехидства заметила Юлька. — Никогда уроки не готовишь — всё у Кима списываешь…
— Я?
— А кто, что ли, я?
— Ну, знаешь! — возмутился Гошка. — Просто время терять неохота…
— Какой занятой, — протянула Юлька, — лодырь, и всё!
— Вот я тебе сейчас покажу, какой я лодырь! — взорвался Гошка и, схватив Юльку за волосы, притянул к себе.
Алёша вскочил.
— Отпусти её! Сейчас же отпусти!
— А то что? — Гошка презрительно смерил взглядом Алёшу. Алёша был ниже ростом, уже в плечах, и справиться с ним Гошке не стоило большого труда. — Дон-Кихот нашёлся, тоже… Да я из тебя котлету сделаю!
— Подавишься! — твёрдо сказал Ким.
Гошка растерялся. Этого он меньше всего ожидал.
— Ты… ты чего?
— Ничего, — спокойно сказал Ким и подложил в костёр ветку, — сила есть — ума не надо, верно?
Ребята помолчали. Гошка отпустил Юльку и сидел, мрачно уткнув конопатый нос в колени. Измена Кима горечью наполнила его сердце. Друг называется… Он с неприязнью покосился на Алёшу. А всё из-за этого… Дать бы ему раза один на один — перестал бы хорохориться!
Ким поднял голову и посмотрел на притихших ребят.
— Завтра будем вытаскивать пушку, она нам ещё пригодится, слышишь, Гош? — сказал он как ни в чём не бывало.
Гошка поднял голову. Ким смотрел на него открыто и дружелюбно, без тени неприязни, словно между ними ничего не было.
— Ладно, — сказал Гошка. Он не умел долго сердиться, а тем более таить обиду в сердце. И что Киму дался этот Алёшка? Парень как парень, только хилый какой-то… за Рыжую заступается. Гошка не любил слабых, но уж если Киму так хочется, из дружбы к нему Гошка готов терпеть даже кривоногого Кузьму, не то что Алёшку!
— Санька по утрам ходит на ферму матери помогать, — продолжал Ким, — Митька, конечно, за ним увяжется. Ты, Алёха, пораньше залезешь на чердак, с вашего дома всё Приборовье хорошо видать. Как только увидишь, что Санька на ферму пошёл, сразу беги сюда к пещере, понятно? Мы здесь будем тебя ждать.
— Хорошо, — сказал Алёша. Он был горд поручением.
— А я? — спросила Юлька, обиженная, что ей ещё не было сказано ни слова.
— А ты рыжая, что ли? С нами Алёшку будешь ждать! А сейчас — по домам!
Ким поднялся, и, черпая пригоршнями воду в реке, начал заливать огонь.
Чтобы не проспать, Алёша поймал в сарае Лидии Ивановны кривого на один глаз, горластого петуха Сёмку.
Перепуганный насмерть Сёмка дёргался в руках, словно внутри его тощего тела срабатывала стальная пружина, и норовил клюнуть своего мучителя в лицо.
В комнате Алёша разжал руки. Сёмка шмякнулся об пол, с минуту полежал, притворяясь мёртвым, а затем вскочил и резво скрылся под кроватью.
Алёша прислушался. Бабушка тяжело дышала во сне, изредка постанывая. Последнее время у неё часто болела поясница, и на ночь она вся обкладывалась грелками… Алёша на цыпочках прошёл по комнате и осторожно прикрыл окно, чтобы Сёмка не удрал, тревожно прислушался к петушиному бульканью под кроватью и юркнул под одеяло.
Сёмка гневно клокотал, стукался головой о провисшие пружины, царапал когтями пол и наконец затих, приняв железную перекладину за насест.
Алёша успокоенно зарылся носом в подушку и уснул. Сёмка не даст ему проспать.
Под утро, когда красная полоса едва начала проступать на горизонте, Сёмка встрепенулся. Он широко расправил крылья, выпятил тощую грудь и попытался гордо слететь с насеста, но, оцарапав гребень о железные пружины, в полуобморочном состоянии выбрался из-под кровати, отдышался и гневно бросил прямо в лицо спящей бабушки:
Читать дальше