Владимир Кобликов - До свидания, эрлюсы

— Дяденьки, а разве лосей нельзя стрелять?

— Не сезон сейчас. Зимой отстреливают, — объяснил Федотыч.

Потом они решили освежевать туши, порубить мясо, сложить его в ящики и отвезти в милицию. Знаем мы, в какую милицию!

— Собирайте сушняк и костер разжигайте, — приказал коротышка.

Мы все сделали, как нам велели. После этого нас заставили помогать мясо в ящики складывать. Федька сходил в лес и принес мешок с солью. Солью мясо присыпали. Работали долго. Шкуру, головы и ноги лосиные браконьеры закопали.

— Чтобы гниль в лесу не разводилась, — так нам объяснил Федька…

Ночь наступила. Браконьеры заспорили. Федотыч предлагал трогаться (у них в лесу лошадь была привязана), а коротышка с Федькой до рассвета остаться желали. Остались. Браконьеры, а, как настоящие люди, голосование провели.

Опять Федьку послали в лес, теперь за лошадью. Он пригнал ее на поляну. Лошадь все фыркала и копытами била — кровь чувствовала. Ящики на телегу поставили. На землю брезент постелили. Достали водки четыре бутылки, огурцов и мяса жареного. Федька мясо «говядиной» называл и посмеивался:

— Поешьте, ребят, говядинки, — угостил и нас Федька.

— Плесни им водочки, — сказал Федотычу коротышка.

Мы сказали, что не умеем пить водку, потому что никогда не пробовали.

— А тут премудрости нету. Лей себе в глотку — она сама выпьется.

Коротышка выпил целый стакан и подобрел. А ел коротышка чудно! Куски в рот подпихивал, как в мясорубку. Чавкал и пальцы обсасывал. Наверно, так людоеды ели.

Я все думал, что браконьеры с нами сделают. А они так напились, что про нас и забыли.

— Дяденьки, можно нам спать лечь?

— Валите, ложитесь, — махнул нам рукой Федька.

Отошли мы с Андреем в сторонку и легли. Притворились спящими, а сами слушаем, что они говорят. Сначала все про какого-то Храмцова толковали. Он им в чем-то мешал.

— Отлетается соколик! — угрожал Федотыч. — Допросится!

— Осторожней с ним надо — засыпаться можно, — предупреждал коротышка.

Потом стали подсчитывать, сколько красненьких им даст какая-то «лесная рыбка».

Заговорили тише. Слышу — про нас.

— Заснули? — спросил Федотыч.

— Заснули, — ответил коротышка.

— Как быть с ними?

— Покажем завтра дорогу к Угре и пусть идут подобру-поздорову.

— Дурак ты, коротконогий! Продадут сопляки.

— А что же еще с ними делать? — Федька спрашивает. — Не убивать же?

Федотыч долго не отвечал. У меня даже душа похолодела.

— Убивать не убивать, а в лес подальше завести надо. Мы смоемся, пока они своего папеньку разыщут, а не разыщут — не наша печаль.

— Ух, и зол же ты, Федотыч! — сказал Федька.

— В нашем деле жалостливым быть нельзя: пожалел других — сам попался. Смекай, парень.

— Надо прилечь перед дорогой, — предложил коротышка.

— Не проспать бы.

— Не проспим, Федотыч. — Коротышка зевнул и стал укладываться на брезент. За ним легли Федька и Федотыч. Захрапели. От их храпа жутко стало. Слышно еще было, как лошадь вздыхала, а мне казалось, что это убитая лосиха вздыхает. Я приоткрыл глаза и стал присматриваться. Ничего не разглядел. Сердце билось быстро-быстро. Полежал еще немного. Браконьеры храпят… Осторожно приподнялся, отыскал Андрейкину голову, нагнулся к нему и прошептал:

— Давай убежим…

Потихоньку поползли в лес. Ползли, ползли, а после как: вскочили. И побежали.

— У меня под ложечкой сильно колет, — пожаловался Андрей.

У меня тоже кололо под ложечкой. Пошли шагом. Когда рассвело, попался столбик с цифрой 213.

Очень хочется спать. Пора будить Андрея. Ложиться», пожалуй, не стоит: надо идти на север, к реке…»

Запись обрывалась.

Тихон Устинович предложил дойти до лесничества.

— Хуторок недалеко отсюда, — рассуждал старик. — Время на ходьбу у нас много не уйдет. Узнаем, нет ли там мальцов, а тогда начнем искать их сызнова.

К лесничеству пришли с закатом солнца… В двух домиках уже зажгли огонь. Где-то громко говорил приемник. До нас долетел знакомый голос диктора. Этот голос казался необычным здесь, на затерявшемся в лесу хуторке. Ребятишки, босоногие, гонялись с метелками за жуками. Девушка набирала в колодце воду. Ребятишки-жуколовы, заметив нас, разбежались к своим домам…

Старик Устиныч постучал в калитку. На крыльцо вышел мужчина.

— Кто там?

— Игорь Иванович, это я — Силаев.

— Тихон Устинович! Вот не ожидал. Заходи.

— Некогда, Игорь Иванович. Узнать только хотели у тебя, не забегали ли к вам на хутор два мальчика.