Владимир Кобликов - Топорок и его друзья

Засыпал уставший за день город. Улицы обезлюдели. Только иногда тишину летней ночи резал ноющий гул автомобиля. И тогда казалось, что колеса бегут не по асфальту, а по тишине, и что тишине от этого больно. Дома чутко вздрагивали и сердито дребезжали оконными стеклами.

Уже давно заснули беспокойные городские птицы, заснули деревья, задремали стоя манекены в витринах магазинов, погасли рекламы, придремнули улицы, переулки, а Федя Топорков, которого все ребята в школе и во дворе звали просто Топорком, никак не мог уснуть. Бессонница Федю посетила впервые, хотя ему уже было тринадцать лет. Топорок слышал, что бессонница — вещь неприятная, даже где-то читал, что бессонница может служить пыткой, а теперь вот и сам столкнулся с непрошеной гостьей, которая обычно любит людей старых и больных.

Да, обычно сон у людей воруют болезни, какие-то неприятности, любовь, старость. Но к старикам Федю еще никак нельзя было причислить. И был он вполне здоров и принадлежал к тем счастливчикам, которые даже не знают, что такое зубная боль. Любовь? Нет, любовь никак не могла стать причиной Фединой первой бессонницы, потому что Топорков презирал девчонок, считал их скучными, глупыми и слабыми. Остается одно — неприятности. Именно неприятности и не давали в эту летнюю ночь Топорку покоя и сна... Федин отец решил отправить сына на все летние каникулы в деревню к старикам Храмовым. Такое решение Илья Тимофеевич Топорков принял после того, как Федя забил гол в окно квартиры Трофимовой — одинокой скандальной женщины. Трофимова разводила на окнах какие-то особенные, как она утверждала, цветы, и весь двор звал ее за это Лютиком хотя похожа она была скорее на кактус.

Итак, Топорок забил мяч в окно Лютика.

Удар был сильным. Стекло разлетелось вдребезги, горшочки с «особыми» цветами — вдребезги, какой-то уникальный бюст, якобы привезенный прабабушкой Лютика из Парижа, — вдребезги. Короче говоря, осколков от рокового гола было так много, что Лютик принесла родителям Топорка счет на сорок рублей новыми деньгами. И это, как утверждала пострадавшая, всего лишь треть цены, которая могла бы возместить истинный убыток.

А ведь гол тот был совершенной случайностью. Обе команды, болельщики самых разных возрастов подтверждали неопровержимость этого, но Лютик твердо стояла на своем. Она громко рыдала во дворе, а потом привела управдома Горохова, чтобы составить «Акт о хулиганском поступке гражданина Федора Топоркова...»

Лютик, конечно, не надеялась получить с Топорковых полной суммы. Она, пожалуй, сошлась бы и на пяти рублях, которых вполне хватило бы на покупку разбитых горшочков и одного листа оконного стекла. Но Топорков-старший не стал торговаться. Он молча прочел «Акт о хулиганском поступке гражданина Федора Топоркова» и, не говоря ни слова, вручил деньги Лютику. Это так ошеломило ее, что она смутилась:

— Могу и подождать: сразу такие деньги.

— Раньше или позже — какая в том разница? Все равно отдавать, — ответил Илья Тимофеевич. — Наследства не жду.

Управдом Горохов все время делал какие-то знаки Топоркову, но тот не замечал.

Когда же Лютик положила деньги в сумочку, управдом уже не смог скрыть своего отношения к данной истории. Горохов изменился в лице и сказал возмущенно:

— Это же грабеж!

При Лютике и управдоме Федя, как ни странно, чувствовал себя спокойнее. А вот когда они ушли, Федя вдруг понял, какой удар материальный он нанес родителям своим ударом по Лютикову окну. Топорок стоял, опустив руки по швам, и безнадежно глядел в пол.

Отец держался молодцом. Он только стал каким-то спокойным и до строгости сосредоточенным. Мама же переживала потерю таких денег открыто. Она вздыхала, охала и почти со слезами сказала отцу:

— Теперь, Илюша, мы не сможем купить тебе костюма.

— Не сможем, — согласился отец.

— Боже мой! Боже мой! — Мать от отчаяния даже закрыла глаза ладонью.

Топорок вдруг почувствовал, что сейчас заплачет. И как он ни крепился, все же слезы предательски потекли, потекли.

— Я же не нарочно... Не хотел же я.

— Еще не хватало, чтобы ты нарочно бил мячом по окнам! — возмутилась мама. — А сколько раз я тебе твердила, чтобы ты не играл во дворе в футбол?

— Нет, пора с этим покончить, — вмешался в разговор папа. — Еще несколько таких ударов по окнам, и мы станем нищими. Вот что я решил, Лена. Федора надо отправить в деревню к старикам Храмовым. Хватит этих матчей. К добру они не приводят. И отправим мы его не на недельку, а на все лето... Слышишь, Федор?