Дик Кинг-Смит - Леди Кошка

— Также как и я, — улыбнулась Леди Кошка.

«Что я говорю? — сама себе удивилась Мэри. — Я тоже чокнутая».

Она никак не могла решить, Леди Кошка просто устала или же она всё-таки больна. А если больна, то насколько серьёзно?

«Должна ли я вызвать врача?» — беспокоилась она.

Мэри приняла окончательное решение, когда услышала просьбу Леди Кошки:

— Мэри, дорогая, — попросила она. — Не смогла бы ты сходить за Персивалем, Флоренс, Коко и Фунди? Я бы хотела попрощаться с ними.

Как только Мэри выполнила её просьбу, она сразу же позвонила доктору. Он приехал и осмотрел старую леди, а затем отвёл Мэри в сторонку и сказал ей:

— Боюсь, что мисс Понсонби очень больна. Чтобы быть честным с Вами, моя дорогая, я бы не надеялся.

— Она умирает, Вы это имеете в виду? — с испугом спросила Мэри.

— Боюсь, что так.

«Нужно ли мне рассказать ему о верованиях мисс Мюриэль? — на мгновение пронеслось в её голове. — Нет, не стоит, наверное. Он решит, что я сумасшедшая, как и она».

На следующее утро Мэри Орешек проснулась рано и оделась. Когда она спускалась из своей спальни, которая находилась в крыле для прислуги, в кухню, то заметила нечто странное. Нигде не было видно ни одной кошки.

Она собиралась уже поставить чайник, когда одна кошка вошла на кухню.

Это была Вики, которая уставилась на Мэри своим обычным надменным взглядом и издала звук, который означал (Мэри в этом ни на секундочку не усомнилась) «Следуй за мной».

Вики поднялась по лестнице, Мэри шла по пятам за ней, и прошла в открытую дверь спальни Леди Кошки.

На полу неровным кругом вокруг кровати сидели коты и кошки Усадьбы Понсонби: Персиваль, Флоренс и их дети, Руперт и Мадлен, недавно овдовевшая тётя Беатрис, Этель и Эдит, и все остальные.

Все сидели очень тихо, пристально глядя на кровать, на которой, вытянувшись, неподвижно лежала Леди Кошка. На её лице застыла нежная улыбка.

Мэри подняла её руку. Она была холодная как лёд.

— О, мисс Мюриэль, — прошептала она. — Кто же Вы теперь?

Приходской священник думал, что на похороны мисс Мюриэль Понсонби почти никто не придёт. То, что её мама и папа умерли много лет назад, он знал (хотя он не знал, что они, как и другие родственники, всё ещё живут, хотя и в совершенно других телах, в Усадьбе Понсонби). Он ожидал увидеть только Мэри Орешек.

«Как жаль, — огорчался он, — что дочь Полковника сэра Персиваля Понсонби и Леди Понсонби, из Усадьбы Понсонби, одного из самых прекрасных старых домов в Даммерсэте, должна сойти в свою могилу почти неоплаканная».

Но на самом деле в день похорон Леди Кошки приходская церковь была переполнена.

Все жители Дамптон Маддикорум, все торговцы и много других людей с окрестных деревень, у которых теперь жили кошки, когда-то принадлежавшие Мюриэль, — все они пришли, чтобы проводить её в последний путь. Все причуды Леди Кошки забылись, и вспоминались только её доброта и жизнерадостность.

— Она была чудачкой, — говорили они, — но было в ней что-то очень милое и приятное. И всегда такая вежливая.

— Да, и она была доброй леди, взяла к себе Мэри Орешек.

Но люди были не единственными скорбящими. В церкви, за последними церковными скамьями, сидела огромная безмолвная группа кошек.

Когда всё закончилось, Мэри сидела в кухне, пила чай, а на полу кошки ели свою еду (конечно же, сначала Вики). «Что теперь будет со мной? — думала она. — Мисс Мюриэль умерла и я не могу здесь оставаться. Думаю, дом будет продан».

— Не знаю, — сказала она кошкам. — Я совсем ничего не знаю.

Но через неделю она уже знала.

Её вызвали в контору поверенного Леди Кошки в соседнем городке, чтобы сообщить ошеломляющие новости.

— Вот это, мисс Орешек, — показал поверенный, — копия завещания мисс Мюриэль Понсонби. Как Вы знаете, у неё не осталось семьи, никого, на благо кого можно было бы продать Усадьбу Понсонби. Поэтому она решила, что оставит дом КОЗК.