Василий Голышкин - Лёшка

Услуга за услугу, и Камилия на всякий случай улыбнулась Божку, чтобы улыбкой задобрить будущего учителя.

Отдав честь, Божок вытянулся, ожидая распоряжения. Камилия по приказу командира пристроилась к великану.

— Партизан Божок! — командир Дед не смеялся, нет, но Камилия могла поклясться, что в его дремучей бороде, как змея в траве, прячется улыбка. — Вы назначаетесь оруженосцем к санитарке Камилии Шаге!

— Есть! — ошалев от неожиданности, протрубил Божок и, лишь сказав «есть», опомнился и засомневался в своем согласии: — Как это? В каком, так сказать, смысле?

— В прямом, — кивнул командир Дед. — Для ношения оружия. Так как сама она, по слабости сил, носить его не может. Держи!

Последнее касалось Камилии. Командир снял ППШ, висевший на шее, и кинул девочке. Камилия на лету схватила автомат, и не рыбак, а сразу поняла, что бывает, когда на удочку попадается большая рыба. Автомат с дулом, как у пушки, и магазином с целое колесо потянул ее книзу, и девочка едва удержалась, чтобы не упасть.

Простодушный Божок гоготнул, и смех его, как гром, раскатился по ущелью.

— Ну, ты! — прикрикнула Камилия, и великан тут же прикусил язык. Разозлившись, Камилия никому не давала спуску. Избалованная вниманием старших, она, чего греха таить, вела себя иногда как капризный ребенок. А тут было от чего выйти из себя. Мало того что он, Божок, был свидетелем ее позора — не удержала автомат! — еще и высмеял! Ну, а если он на этом не остановится? Если пойдет и обо всем расскажет партизанам? Камилия была умной девчонкой и понимала, что за этим может последовать: на-смеш-ки. В открытую — нет, в открытую, щадя ее, они не станут над ней смеяться, зато уж за спиной у нее отведут душу. Шуточкам-прибауточкам не будет конца: «Слышал, нет, как Божка к санитарке в оруженосцы сватали?..» И Камилия выбрала единственный ход. Она засмеялась и, язвя командира улыбкой, сказала:

— А я пошутила… Возьмите, пожалуйста, обратно! — и протянула Деду тяжелый автомат.

Глаза смеялись, а сердце замирало от страха: вдруг рассердится и накажет за насмешку? Но командир смотрел бесстрастно.

— А я так и понял, — сказал он, — но распоряжение остается в силе. Ты оруженосец, — кивнул он Божку, — а ты, — кивнул Камилии, — разведчица. — Камилия подобралась, слушая, и командир продолжал: — Задача: прочесать предгорье и вступить в связь с местными партизанами. Пароль при встрече: «С запада на восток как пройти?» Отзыв: «Так же, как с востока на запад». Легенда для врага: немая! Молчать, мычать и не сдаваться, пока Божок не выручит. Божок, таясь, идет сзади и страхует. Вопросы есть?

Вопросы были. У Божка. Что взять с собою, ППШ или снайперскую винтовку?

— Снайперскую, — сказал Дед и покосился на ППШ, который успел вернуть себе на шею. — Этот больше шумом бьет, чем пулей. А нам пока шуметь ни к чему…

И они ушли, как в воду нырнув, в зеленое море хвои, подступавшей к самой горе-стоянке партизанского отряда из соединения Александра Невского. Оглянувшись, Камилия удивилась: ну и гора! Не гора, а развал каменных книг, брошенных как попало и лежащих друг на друге то плашмя, то торчком. И деревья — сосна, ель, бук, — чудом проросшие сквозь каменные обложки книг-скал… И скалы-книги, чем выше, тем белее от выпавшего за зиму снега… И узкие, зияющие чернотой лазы пещер в этих скалах-книгах, давших приют отряду, с которым она, пионерка Камилия, прошагала так много долгих верст от родной украинской Ситовки до словацкого города Зволеня. Добрая, верная, строгая семья-отряд, прощай, до скорой встречи!

К опасности привыкаешь, как ко всему на свете. И, привыкнув, перестаешь бояться ее. А это плохо. Это притупляет бдительность и грозит бедой. Забывший об опасности лезет на рожон — мол, смелый и ничего не боюсь — и чаще других попадает в беду. Нет, смелым быть мало. Надо еще быть опасливым. Не сразу дался Камилии этот навык. Стыдно вспомнить как, но дался.

Однажды — еще там, на родине, близ родной Ситовки, — ее послали в разведку. Не одну, а с «мамой» Таней. С «мамой» в кавычках, потому что это была не родная ее мама, а названная. Всех партизанок, кто был старше ее, она называла мамами: мама Женя, мама Вера, мама Таня…

Где-то на дороге им повстречался старик-побирушка. Оглянулся и из рук в руки передал «маме» Тане пачку каких-то бумажек. Погрозил пальцем — молчок, мол! — и скрылся в кустарнике, подступавшем к дороге.

Камилия потянулась к «маме»: покажи! «Мама» показала, и Камилия обрадованно ахнула. В руках у «мамы» была пачка листовок.