Анатолий Максимов - Чудаки с Улики. Зимние птицы

Конюх Петруха Дымов повязал голову марлей — от комаров, — сатиновые шаровары заправил в олочи, сшитые из голенищ кирзовых сапог. В такой необычной одежде конюх выглядел ловким и подбористым. Он стоял на телеге и сбрасывал вилами свежее разнотравье: тут и привязчивый дикий горошек с синим бисером цветков, осока и вейник, пылящий пыльцой, сникшие рюмочки вьюнков… Две лошади пегой масти и два маленьких с короткими волнистыми хвостами жеребенка громко хрумкали траву, поглядывая на Милешкиных воронеными яблоками глаз.

— Это кто, паря, примчался? — удивленно спросил Петруха, не оставляя дело. — А, старый рыбак Васька, Фомка и Мишутка здесь!

Конюх всегда встречал Милешкиных радушно. Как встретит, сразу затевает разговор о рыбалке. Несут ребята на тальниковой рогульке улов — возьмет и подержит, расспросит, где удили да на какую наживку хорошо клевало, потом выдернет из фуражки крючок и подарит удальцам. Каждого мальчугана дед Петруха окрестил по-своему. Петрушу — Фомкой: мальчишку чуть было не задавил трактор, значит, он как бы заново народился, поэтому имя ему положено другое. А Василька конюх уважительно называл старым рыбаком или, когда особенно нравился ему Василек, рыбачком. Кроме дома Милешкиных, в деревне был еще один дом, в котором дневали и ночевали ребятишки — дом конюха Петрухи. Сам Петруха увлекался удочками, его бабка, толстая Любава, внук Витька, ровесник Василька, и семнадцатилетняя внучка Дина тоже слыли страстными рыболовами. В дождливую погоду в огороде делать бывало нечего и кони привольно паслись на лугу — все Дымовы отправлялись на речку с лесом удочек.

В детстве и девичестве Людмила часто хаживала с Дымовыми на речку и озера, теперь Василек и Петруша бегали за ними. Милешкины так и тянулись к семейству Дымовых, особенно к деду Петрухе. Может быть, оттого, что Петруха был какой-то не такой — особенный среди мужчин деревни, старых и молодых. Конюх выделялся приветливым отношением к детям и простотой в образе жизни. Были у Петрухи еще два брата: Илья, сколько помнит Людмила, в бригадирах полеводов ходит, другой — Павел, мастеровитый кузнец и механик, трактора и комбайны дошлый ремонтировать. Оба брата имели по мотоциклу с коляской, оба грузовые машины водили. Петруха вечно с лошадьми.

Когда-то, помнит Людмила, лошадей колхоз держал целый табун. С каждым годом все больше стали привозить машин — табун хирел, теперь осталось всего-то две кобылки, два мерина и один племенной жеребец вороной масти, злой как черт и неукротимый. Жеребца запрягает в легкую кошевку деревенское начальство и щеголяет по району. Кобылки год от года дарят весной Петрухе жеребят. Радуется старый конюх жеребяткам несказанно, глаз не сводит с игривых, разговаривает и забавляется, как с родными внучатами. Но потом, когда матки отвадят от молока жеребят, их продают на сторону. Последнюю ночь старый конюх сторожит и пасет жеребят, утром уходит с удочкой на Кур, просиживает там целый день — безмолвный и глухой.

Трудится Петруха как будто на задворках современной жизни, не то что его братья, однако Петруха самый уважаемый старик в деревне. Братья приходят к нему за советами, как управлять колхозным хозяйством и ладить с людьми, чужие — помочь устроить мир в семье. Особо важные дела в правлении никогда не решаются без Петрухи.

Запрягая коня в телегу, дед знал, что Людмила не загонит, не покалечит, не даст от жары и от паутов гибнуть животине. А кто бывал ласковым к животным, тот и для Петрухи друг.

Конь, серо-дымчатой масти, никак не уходил от вороха зеленой травы.

— Ну, трогай, — гудел конюх и тянул упрямого за повод.

Телега, погромыхивая, выкатилась из двора. Чужие ребятишки пытались на ходу заскочить на телегу.

— Марш домой! — зашумела на них Людмила. — Опять матери скажут, что я увлекла вас беспризорничать.

Дед сажал удальцов на телегу, на охапку душистой травы. Василек, как самый старший, широко расставив ноги, засвистел, закрутил над своей головой концами вожжей, и конь лениво побежал к пекарне.

Пекарня — бревенчатый дом на берегу Кура, возле пристани. Бывало, едешь по реке, домов не видно, а густой запах только что испеченного хлеба, смешанный с ароматом луговых и лесных цветов, дает знать о близкой деревне. Хоть и позарез некогда, однако все равно пристанешь из-за вкусного хлеба.

Милешкины лихо подрулили к пекарне. Из распахнутой двери так и валил хлебный жар. Две полнотелые молодые женщины, в коротких белых халатах и косынках, вынимали деревянной лопатой из жерла печи, вытряхивали из противней на полки золотистые булки.