Яан Раннап - Нублик

То, что в этой борьбе с огнем не последнюю роль сыграл Нублик, признали все.

— Честное слово, — пробормотал Черноголовкин, — его следует наградить за это костью. Большой костью. И повесить его портрет на Доску почета. Не меньше.

Но когда он оглянулся в поисках собаки, Нублика рядом не оказалось.

Нублика обнаружили в том самом сарае, где прежде прятались дети. Собака сидела между сложенным брикетом, смотрела вверх и ворчала.

— Пошли, Нублик! Пора домой! — позвал Черноголовкин.

Однако собака едва взглянула на него, тявкнула и снова задрала морду.

Как это ни странно, но на сей раз Черноголовкин не понял, что хотела сказать собака.

— Что там у тебя? — спросил Черноголовкин. — Если крыса, то пусть сматывается. Пожарные собаки на крыс не охотятся.

Но крысы там не было. Когда Черноголовкин добрался до собаки, он увидел между брикетинами спичечный коробок, рядом с ним валялись обгорелые спички и окурок. А там, где лежал окурок, он заметил тлеющее пятно, от которого тянулся к крыше едва заметный дымок.

Тут уж и слов не хватило, чтобы похвалить собачку. Вся команда явилась посмотреть на очаг пожара, обнаруженный Нубликом. Торф может тлеть часами, прежде чем вспыхнет. Пожарные прекрасно понимали, что вскоре здесь мог бы возникнуть новый пожар. И, кроме того, все это разъяснило, отчего загорелся дом.

— Вот видите, дети! — сказал начальник дежурного подразделения ребятам, сгрудившимся вокруг красной машины. — Вот видите, к чему приводит игра со спичками! Посмотрите на эти обуглившиеся стены! Пусть это послужит для вас уроком!

Умолкнувшие ребята стали смотреть на стены, однако кривоногая собачка все же интересовала их куда больше.

Черноголовкин, стоявший рядом с Нубликом, сиял так, словно это он обнаружил тлеющий торф.

— И как же ты нашел его? — уже в который раз наклонялся он к собачке.

— Гав! — сказал Нублик, и Черноголовкин снова понял его.

— Говорит, что по запаху.

С того дня Нублик стал полноправным членом семьи пожарных. Теперь ему уже не надо было искать в машине укромное местечко. У него было свое законное место — рядом с шофером, на коленях радиотелефониста. Нублик восседал там с важным видом и смотрел в окно, когда машина под рев сирены неслась мимо трамваев, мотоциклов и автобусов.

Хотя Нублик дружил со всеми пожарными, двух из них он любил больше других. Это были Черноголовкин и Белоземкин.

Когда Черноголовкин и Белоземкин после суток дежурства переодевались в штатское, Нублик провожал их до ворот. А когда приятели исчезали за воротами, Нублик залезал на капот стоявшей на ремонте машины, затем на крышу кабины и смотрел вслед друзьям до тех пор, пока они не скрывались из виду.

Нублик знал точно, когда вернутся Черноголовкин и Белоземкин. В первый день он даже близко не подходил к воротам. И во второй день тоже. Но к утру третьего дня Нублик уже заранее занимал место на крыше автомашины. Обычно Нублик узнавал Черноголовкина или Белоземкина уже издалека. И тут уж он не мог усидеть на месте.

Приветственный танец Нублика был своего рода зрелищем. Танец начинался с высоких прыжков в воздух и сопровождался радостным визгом. Нублик прилагал героические усилия, чтобы лизнуть в лицо своим розовым языком вновь обретенного друга. И когда ему это не удавалось, он валился на спину, расслаблял все свои четыре лапы и вертел головой, словно вьюн, в ожидании, когда его потреплют по животу.

Когда Белоземкин оказывался свидетелем пляски Нублика вокруг Черноголовкина, его лицо недовольно вытягивалось. А когда Черноголовкин видел, как Нублик приветствует Белоземкина, у него кривился рот. Потому что, хотя Нублик и любил Белоземкина и Черноголовкина одинаково, каждый из них всей душой желал, чтобы собачка, которая была наполовину таксой, а наполовину гончей, приветствовала своим танцем только его одного.

Черноголовкин и Белоземкин очень любили и ценили друг друга, тем не менее они никогда этого не показывали. Наоборот, нередко они старались подшутить друг над другом.