Альфред Бётхер - Поведение — двойка

— Только ты сегодня спроси. Сразу, как придешь из школы. У тебя она тут, с собой?

— Почему это с собой?

— Просто я так подумал. Она мне прямо сейчас нужна.

— Сейчас? Для чего?

— Хочу посмотреть картинки. Я тогда на сборе так далеко сидел… Можно, я приду к тебе за ней сегодня?

— Да ведь это неважно, когда ты посмотришь картинки. Все равно они очень старомодные.

— А что такое — старомодные?

— Ну, это когда уже больше на нашу жизнь не похоже.

Андреас кивнул и задумался. Потом сказал очень серьезно:

— Может, это и вправду уже на нашу жизнь не похоже. Это надо еще узнать. Понимаешь, я должен это узнать!

Клавдия с удивлением глядела на его оживленное лицо. В нем словно шла какая-то веселая, упорная работа. А нос… так и выписывает в воздухе запятые! А глаза… так и впились в нее с радостным нетерпением!

— Я принесу тебе книжку завтра в школу, — сказала она. — Мне она совсем не нужна. Больше одного раза ее все равно читать не станешь.

— Это не для девчонок. Только на два дня! Я ее оберну.

В это мгновение подошли мальчишки. Андреас отошел от Клавдии и присоединился к ним.

Райнер Шнек протянул ему руку и улыбнулся так сладко, как умел улыбаться только он один во всем классе. Андреас знал, чего следует ожидать, когда этот тип так улыбается. Он обернулся к девочкам и сказал очень громко, чтобы всем было слышно:

— Со вчерашнего дня его зовут Пампуша!

— Пампуша-хлопуша! — подхватил кто-то из девчонок.

Райнер Шнек изо всех сил защищался от нового прозвища:

— Да врет он все! Никто меня так не зовет!

Андреас обратился к Детлеву Тану:

— Ты сам сказал — Пампуша!! Говори, сказал или нет?

Детлев Тан высоко задрал голову с модной стрижкой и «выдал»:

Прозвенел второй звонок. Все бросились бегом через двор к дверям школы, а потом вверх по лестнице. Райнер Шнек вошел в класс последним.

Андреас крикнул:

— Клоун Пампуша — соленые уши!

Райнер Шнек так разозлился, что у него даже навернулись слезы.

— Погоди, трубочист! Получишь ты у меня за Пампушу!

Клавдия Геренклевер подошла к доске и сказала:

— Садись, Пампуша, а то я тебя запишу.

В воскресенье вся семья была в сборе. Отец поливал из шланга яблоню. Мать, полулежа в шезлонге, читала иностранную газету. Рядом с ней стояла корзинка со штопкой, в которой лежали носки Андреаса. Андреас устроился в шезлонге отца. То и дело заглядывая в книгу «Макс и Мориц», он скреплял крест-накрест две веревочки и привязывал к их концам кусочки хлеба. Погода была как на картинке в детской книжке — солнце светило, яблони цвели изо всех сил. Скворчата высовывали свои клювы из скворечника и орали, требуя червяков. Их родители музыкально одаренные птицы, с трудом переносили этот крик. Они отлетали метров на сто от скворечника, но потом все-таки возвращались назад и, цепляясь за стенки своего домика, совали в раскрытые клювы корм.

— Когда же ты наконец начнешь? — спросила Андреаса мать.

— Что начну, мама?

Она перевернула газету другой стороной, еще немного почитала, а потом сказала:

— Если ты не польешь тюльпаны, их полью я. А тебе придется ходить в рваных носках.

— А они будут клевать, мама?

— Кто?

— Ну, куры?..

— Нет. Не мешай мне, пожалуйста, у меня очень трудный текст.

— А ты вообще-то понимаешь в курах?

— Да.

— Как так? У нас ведь нет кур!

Мать Андреаса и в самом деле не была куриным генералом, как фрау Кронлох. Она была переводчицей и сопровождала иностранных гостей во время их путешествий по городам и предприятиям ГДР. Были ли это советские граждане, англичане, французы, чехи, голландцы или итальянцы — она говорила с ними на их родном языке. На семи языках она рассказывала про пылесосы, веялки, химические составы для опрыскивания растений, про цементные заводы, счетные машины, птичьи фермы и всякие другие вещи. Ей надо было много читать, чтобы обновлять запас слов. Она читала про все, в том числе и про кур.

Андреас положил на траву свой веревочный крест и сказал:

— Если бы я был курицей, я бы клюнул. Ведь веревку в траве не видно.

Мать опять перевернула газету и ничего не ответила.

— Мам, ну почему они не будут клевать?

— Господи, да оставишь ты меня в покое со своими курами? Поезжай к бабушке и подложи эти свои шнурки ее курам, вот и увидишь, станут они клевать или нет!