Геннадий Блинов - Пятые приходят на помощь

Задержанный молчал.

— С какой целью вы поили водкой сборщика вторсырья?

Сорокин обмяк, опустился на стул.

— Значит, вам уже все известно. Значит, продал меня «божий сын»? Врет он. Не я человека ударил. Он бил его, паразит. И лодку я не отталкивал…

Копытов протянул задержанному лист бумаги.

— Напишите все, что вы делали в нашем поселке. Кстати, «божьим» человеком вы называете пресвитера Руденко?

— А то кого еще? Вам это не хуже меня известно, — тяжело вздохнул Сорокин.

Ромка не верил ушам своим: так вот он какой, этот пресвитер!

Старшина подошел к мальчику и шепнул:

— Сбегай к Руденко, пожалуйста. Скажи, пусть идет сюда — я вызываю…

Руденко дома не оказалось.

Из показаний Сорокина было видно, что недели две назад он приехал в поселок и без дела слонялся по улицам. Там он и познакомился с пресвитером баптистской общины Фомой Руденко. Слово за слово, и тот намекнул, что есть возможность неплохо заработать. Рассказал, что при известной осторожности можно без опаски брать с лесосклада лес. Два раза Сорокин проникал на склад один, сплавлял пиломатериалы до пристани, потом носил их в кусты и прятал там, маскируя ветками и прошлогодней травой. Но ворованное сплавлять по реке без помощника было неудобно, и Сорокин отказался идти «на дело». Тогда и решился сопровождать его сам Руденко.

— Бог всемилостив, — сказал он. — Для святого храма стараюсь.

В тот же день пресвитер дал Сорокину денег и велел завязать знакомство со сборщиком вторсырья.

— Напои его и оставь где ни на есть, а на лошади подъезжай к берегу. Приплавим лес и ночью тихонько вывезем в поселок.

Копытов позвонил дежурному в райотдел милиции.

— Задержал здесь одного, — сообщил он. — Машину присылайте.

Потом, когда Сорокина уже увезли, Ромка заметил:

— Не думал я, что баптисты такие проходимцы…

Старшина предостерег мальчика:

— Не руби с плеча, Рома. Нельзя всех под одну гребенку равнять. Рядовые баптисты в большинстве своем люди честные. Только все они несчастные, себя обкрадывают, денно и нощно молятся богу, готовят себя к вечной жизни на том свете. Взять ту же Феклинью. Жалко мне ее… Ну, а среди главарей и правда по-настоящему верующих немного. Пресвитеры чаще любят погреть руки за чужой счет, сами они не верят ни в бога, ни в черта…

На днях старшине смущенно признался Витька Самсонов, что пресвитер отодрал его за ухо. И рассказал подробности. Копытов отругал Витьку за озорство, потом встретил Фому и сказал ему:

— Не дело — распускать руки, Руденко. Вы же по святому писанию не должны обижать ближнего… Тем более, с мальчонкой связываться…

Старшина запомнил кислую улыбку пресвитера. Тот спросил:

— Кто дал право этим мальчонкам распоряжаться в чужом доме, как в своем? Собачья конура, она моя собственность, старшина, и я вправе защищать ее от посягательств. Здесь все по закону.

— Законы вы знаете, — сказал старшина.

— Знаю, — согласился пресвитер. — Какие претензии вы имеете к нашей общине? А вот вы, товарищ старшина, поддерживаете тех, кто законы нарушает… Недоумеваете? Как вам должно быть известно, оскорблять чувства верующих запрещено законом. А мальчишки готовят спектакль и превращают Иисуса Христа и апостолов в шарлатанов.

Старшина усмехнулся:

— Мальчишки используют факты из святого писания, ничего не выдумывают… Так что напрасно вы, Руденко.

— Власть ваша. Мы, баптисты, мученики, хотя и получше многих.

— «Мученики», «лучше многих», — повторил старшина слова Руденко. — Вы прямо, как невесты, готовы круглые сутки смотреться в зеркало и любоваться самими собой. Как же, и водку не пьете, и не курите, и работаете добросовестно…

— Правильно, золотые слова, — подтвердил пресвитер. — Или, может быть, все это не так?

Старшина посмотрел Руденко в глаза и усмехнулся:

— Все это так, да не совсем. Вы ли одни не пьете, да не курите? Не одни, конечно. И не это главное. Вы добросовестно работаете, чтобы ублажить своего бога, чтобы подготовить себя к царству загробному. Мы знаем, что никакого бога и потусторонней жизни не существует. Мы создаем богатства не ради бога, а ради всех живущих, ради того, чтобы с каждым днем жизнь становилась лучше. Вот и посуди, Руденко, кто из нас щедрее, красивей, сильней. Вы, сектанты, эгоисты. Каждый из вас заботится о самом себе, хотя вы, баптисты, и называете друг друга братьями и сестрами. Но все это внешняя маскировка, и вы, Руденко, понимаете это не хуже меня.