Геннадий Блинов - Пятые приходят на помощь

Феклинья положила руку на плечо всхлипывающей Аленки и примирительно сказала, обращаясь к Галке:

— Мы грамоте-то не очень обучены. Может, что и не так делаю…

— Это точно, что не так делаете, тетенька, — согласилась Галка. — Смешно слушать: звездочку запрещается носить… Мы Аленку в пионеры готовим. Вдруг вы и галстук ей запретите надевать?

Феклинья присела на стул, сказала:

— Неужто баптисты враги ближним своим? Пусть и в пионеры вступает, и галстук носит… Только что — галстук? Красная тряпица, да и только… Аленка — девочка неглупая, сама поймет: галстук — украшение, как и крестик… А крестик мы не носим.

— Галстук — красная тряпица?.. Как крестик?.. — возмущенно выдохнула Галка. — Пойдемте отсюда, ребята!

Она открыла дверь и крикнула:

— Аленку калечить все равно не дадим. До милиции дойдем!

Галка и на улице долго не могла успокоиться. «Красная тряпица! — повторяла она. — Это галстук — украшение?»

Все началось месяца полтора назад. Аленка почувствовала недомогание, и мать не пустила ее в школу. Самой Анне Ивановне позарез надо было быть на работе — на шахту отгружали стойку, а без нее никто не имел права выдать крепь.

И хотя Аленка стала успокаивать мать, доказывать, что ничего с ней не случится, что побудет дома одна, Анна Ивановна опасалась оставить девочку без присмотра.

С Феклиньей, своей сестрой, Анна Ивановна не была в ссоре, но давно уже они не ходили друг к другу в гости. Анна Ивановна избегала набожной сестрицы: боялась, что та может худо повлиять на Аленку. В тот раз Анна Ивановна подумала-подумала и решила, что ничего плохого не случится, если Феклинья присмотрит за племянницей. И побежала к ней. Феклинья обрадовалась приходу сестры.

— Проходи, Нюра. В кои-то веки бог принес, — хлопотала она. — Проходи, сестрица моя несчастная, одинокая вековуха-горюха…

— Не такая и одинокая — дочка есть, — прервала гостья Феклинью. — А вот тебя жалко мне. Сгубила ты себя со своей верой, с сыном рассорилась…

Феклинья вспыхнула, спрятала поседевшие прядки волос под платок, сердито посмотрела на сестру.

— И ты, Нюра, подстрекала Алексея, чтобы от веры отошел. А он, кровинушка моя, слаб духом оказался. И не стало у меня сына…

— Так уж и не стало, — сказала Анна Ивановна. — Через улицу живете…

— То уже не мой сын, — сурово заметила Феклинья. — То человек чужой, заблудшая овца…

Очень не понравился этот разговор Анне Ивановне. Она уже раскаивалась, что пришла в баптистский дом за помощью, хотела повернуться и уйти. Но представила больную Аленку одну, вспомнила, как вместе росли с Феклушей, когда-то веселой краснощекой девчушкой (недаром отец в шутку ее называл Свеклой), и Анна Ивановна подумала: что же это я делаю, сестру родную избегаю. Да куда же мы вот эдак-то дойдем? Нехорошо как-то получается…

И сказала:

— Аленка заболела. Пришла бы подомовничала, врача встретила…

— Конечно, конечно, — закивала Феклинья.

Помнит Аленка, как в тот день за окнами свистел ветер, стучала от его порывов раскрывшаяся калитка, с крыши падали прозрачные сосульки и, разбиваясь о землю, неприятно дзынькали.

У Аленки разламывалась от боли голова, хотелось пить. Она посмотрела в окно и увидела серый слежавшийся ноздреватый снег, такие же серые деревья, тяжело и обиженно махавшие ветками, одинокую нахохлившуюся ворону, уцепившуюся за сучок, и от всего этого девочке сделалось так тоскливо, что в груди что-то защемило и она уткнулась в подушку. Феклинья намочила полотенце и положила его на горячий лоб девочки.

— Господи, прости ты нас, грешных, подними ты на ноги сиротинушку, — жалобно обращалась она к невидимому богу. Аленка представила, что он, этот бог, сейчас смотрит на нее и решает: вылечить или не вылечить? Девочке стало жалко самое себя, и она заплакала.

— Поплачь, родненькая. Слеза душу облегчает, — шептала Феклинья. — Господь не обидит нас, не обойдет своим радением. Уж я помолюсь.

Потом пришла врач. Она торопливо осмотрела девочку, сделала укол, также торопливо написала рецепт и исчезла.

— Вот они, врачи нынешние. И слова от них не услышишь. А слово — оно лучше лекарства бывает…

Тетка Феклинья говорила правду. Это Аленка понимала.

В больницу класть девочку соседи не советовали — там не обеспечишь домашнего ухода, и Анна Ивановна, наблюдая, как старательно хлопочет около племянницы Феклинья, совсем успокоилась. Не до божьих разговоров, когда человек с температурой, думала она. И уходила на работу.