Лев Кассиль - Ранний восход

— И они с ним дружат. Один такой смешной, курчавый. Волосы прямо огонь!

— А он учится рисовать…

— Они недалеко живут, в Плотниковом…

— И мы сговорились — завтра опять будем кататься на санках.

И скоро у бедной мамы все перепуталось: у кого синие глаза, чьи волосы как огонь, кто рисует и где кто живет…

Катались и завтра и послезавтра. Викторин как-то сам поотстал от компании. Оказалось, что все это для него неинтересно и к тому же ему некогда: он готовится к вечеру художественной самодеятельности.

Дружба установилась быстро и прочно.

Узнали фамилию «зеленых» девочек — Суздальцевы. Вместе ходили на утренник в Дом пионеров, обменивались книжками, собирались по вечерам на пустыре. И так уж получалось, что если играли в горелки или разрывушки, то Коля непременно оказывался в паре с Кирой. Или когда вместе с другими ребятами затевали военную игру на пустыре, то всегда Кира попадала в одну партию с Колей… Верная Катюшка носила записочки, так и сновала по переулку, прямо с ног сбилась. А потом раз явилась одна Надя и сообщила, что Кира прийти не может:

— Ей пионерское поручение дали — выпустить стенгазету. Она редактор. А девочка, которая оформляет, заболела. Теперь хватились, а уже поздно. Сидит, чуть не плачет. Из журналов картинки наклеивает. Только ничего у нее не получается совсем.

Не хотелось Коле напоминать всем о том, что он тут смог бы пригодиться. Всегда стеснялся он лезть без нужды на глаза людям. Обнаруживать кое-какое свое умение следовало лишь непосредственно в самой работе, и только там. Но он живо себе представил, как сидит сейчас Кира одна дома и мучается, не зная, что ей делать, а завтра ей еще попадет по пионерской линии. И он сказал:

— Может быть, надо помочь ей?

— А ты разве сумеешь?

— Го! — воскликнул Женьча. — Вопрос! Я ж говорил вам, он у нас без пяти минут Репин.

— Да ну, глупости! — пробормотал Коля. — Брось ты, Женьча, в самом деле! Знаешь, что не люблю я.

— А ты правда хорошо рисуешь, Коля? — спросила Надя.

— Ну, какое там хорошо! Рисую так себе, учусь. Но если Кире надо, давайте попробую.

Через пять минут Надя торжественно вводила обоих приятелей к себе в квартиру.

— Мамочка, это вот те самые мальчики, с которыми мы познакомились. Это Женьча, а это Коля. Он хорошо рисует и хочет помочь Кире.

Вся в красках и в клейстере, сидела за столом несчастная Кира. Вокруг нее валялись вороха искромсанных журналов, разорванные картинки. На столе уже чернело зловещее пятно от недавно пролитой туши. А рука, которую протянула Кира здороваясь, была какая-то липкая, заскорузлая.

— Ничегошеньки у меня абсолютно не выходит! — сообщила она друзьям упавшим голосом. — А Зина Стукова заболела, как назло…

Коля окинул стол и всех окружающих взором хирурга, приглашенного к постели безнадежного больного.

— Так, — сказал он, изо всех сил стараясь не краснеть, хотя уголком глаза видел, что все, в том числе и мама-Суздальцева, смотрят на него с великими чаяниями. — Значит, размер мы имеем — два листа. Краски у тебя есть, Кира? Покажи… Так, достаточно. Заголовки у вас все рисованные или часть только шрифтом?

Ему отвечали все очень почтительно. Он чувствовал, что произвел впечатление человека знающего, хорошо в деле разбирающегося.

— Это у тебя тут что, цветок был нарисован? — спросил он Киру.

— Нет, это пионерский костер, — призналась она.

— Гм!.. Пламя, конечно, не вполне удалось передать. Знаешь, Кира, мы лучше заклеим его чистой бумажкой, а на ней я, может быть, попробую нарисовать то, что ты хотела. Ладно? А клейстер совсем засох… Женьча, пойди с Надей и помоги ей разогреть. Тут дела-то уж не так много.

— Ой, проберут меня завтра на линейке! — вздыхала Кира.

Она смотрела на него с такой надеждой на спасение, что ему захотелось как можно скорее утешить ее, подбодрить:

— Ничего, не проберут, посмотрим еще! Ты, главное, не огорчайся заранее.

— Ведь тебе, наверно, некогда, тебе заниматься пора?..

— Ну, это уж там мое дело. И, кроме того, у меня только два примера еще не решенные, а остальное все сделано.

И Коля принялся за дело. Сначала его немножко стесняло, что Кира смотрит через плечо, хотя и отворачивается все время, делая вид, что не собирается «глядеть под руку». Но потом Колей постепенно овладело то состояние, которое находило на него, когда он принимался рисовать что-нибудь очень для него важное и дорогое. И он забыл уже о том, где он рисует и для кого. Замыслы, один другого интереснее, всплывали у него в голове, и он уже хорошо представил себе, какой общий вид должна иметь стенная газета, лежащая сейчас перед ним еще в форме двух склеенных белых листов ватмана. Вдруг почему-то вспомнились слова вожатого Юры о язычке великого пламени, о нерушимом строе Пионерии. Все это облеклось в какие-то мысленно увиденные им рисунки. Он уже не замечал Киры, которая ходила на цыпочках позади него, махала руками на Женьчу и Надю и шипела: «Тсс!» Им владело сейчас только одно целиком его полонившее желание: вот здесь, на этом пространстве белой бумаги, изобразить то, что он увидел сейчас в своем воображении, изобразить как можно лучше. Изредка лишь отрывался он и, не глядя, протягивал назад руку со склянкой, коротко говоря: «Воды», или: «Клей», и снова склонялся над столом.