Гюнтер Герлих - Девочка и мальчик

А Габриель вздыхает:

— Бодо всех ублажил. Только не меня.

— Твое от тебя не уйдет, — утешает ее мать.

Катрин болтает с бабушкой Эрной и дедушкой Паулем, они расспрашивают ее о происходящем. Торжественная часть праздника произвела на них большое впечатление, только кое-что было им непонятно.

Поначалу Катрин и не заметила, что стул рядом с ней опустел. Но и заметив, ничего такого не подумала, она продолжает болтать и шутить, у нее приподнятое настроение.

Танцуя с Йоргом, Катрин видит Франка у бара, устроенного в конце зала. Она идет к Франку и тотчас понимает, что с ним что-то неладно. Он очень бледен и явно не только от освещения.

— Тебе плохо?

Франк соскакивает с табурета, рукавом тщательно протирает сиденье.

— Взбирайся, — предлагает он, — это твой трон, а я — твой послушный слуга.

— Ты что, перепил?

— Пить я пил, — отвечает он, — но перепил ли, не знаю. А вот еще рюмку, пожалуй, выпью. Мне это нужно.

— Франк, не дури, — просит Катрин.

Франк четко выговаривает слова, хотя язык у него ворочается с трудом:

— Не бойся, Катенька, у меня просто плохое настроение. Никто в этом не виноват, ни ты, никто из ваших. Мне не нужно было приходить. А раз уж я здесь, так выпью рюмочку.

— Перестань. Пошли, закажем кофе. Это помогает.

— Мне ничто и никто помочь не может, — твердит Франк, — все на свете чушь, идиотизм, чистое безумие.

— Да что с тобой, — пугается Катрин, — скажи наконец?

— Ладно, скажу все как есть.

Он придвигается к ней, да так близко, что Катрин коленями упирается ему в грудь. Склонившись, она убирает мокрую от пота прядь с его лба.

— Мама ушла от нас, хочет разводиться с отцом. Сказала ему: не хочу больше так жить. А начинать нам сначала нет смысла. Все всегда будет по-старому. А потому — конец.

— Твоя мама уходит от вас? Твоя мама? — Катрин поражена.

— Да, моя мама. Видно, давно уже думала об этом. Теперь приняла это безумное решение и хочет его осуществить.

— А ты?

— Считаю, она не права. А как еще? Она же сама хотела такую жизнь. Красивый дом, поездки отца. Ей это нравилось. Она соглашалась с этим. У отца ответственная работа, его делу все должно подчиняться. Так было до сих пор. Почему вдруг всему конец? Мама нарушает соглашение.

— Раньше ты иначе говорил о своей матери. Ты ее жалел, — возражает Катрин.

— Я не жалел ее, я просто констатировал, что она так живет. Все на свете, говорит отец, имеет свою цену. И он нрав. Мама знала, с кем связала свою жизнь.

— Ну нет, никуда это не годится.

— Что — не годится? — громко спрашивает Франк.

— Соглашение, цена… Чтоб так говорили люди, которые любят друг друга!

— Ты очень наивна, — взволнованно возражает Франк, — жизнь, считает отец, надо строить рационально.

— Да, теперь понимаю, почему ты такой расстроенный.

Они минуту-другую молчат, Франк уставился куда-то в зал. Но он ничего не видит, его мучают собственные беды.

— В следующую субботу я хочу съездить в Штральзунд. Поехали со мной! — просит Франк.

— Никак не могу, я с классом еду в Прагу.

— Придумай какую-нибудь отговорку. Мы как-нибудь вместе съездим в Прагу. Будет куда лучше. А в Штральзунд ты со мной должна поехать.

— Франк, я так рада, что еду в Прагу, не могу я не участвовать в этой поездке. А в Штральзунд мы съездим через неделю.

— Я еду в следующую субботу, — заявляет Франк и, отступив на шаг, оглядывает Катрин, словно она ему чужая.

Затем, резко повернувшись, уходит.

Катрин сидит еще немного на табурете у бара, подтянула к себе недопитую рюмку Франка.

Ждет Франка. Но он не возвращается.

Тогда она идет его искать. Знает, что он чуть перепил. По поиски ее напрасны.

И Катрин возвращается к своему столу, за которым царит веселое оживление. Уже подали блюда с закусками, и все заняты, всем хочется попробовать того и другого.

Катрин отпивает мелкими глотками свой крюшон, но вкуса его не ощущает. Стул рядом с ней так и стоит пустой…

Франк ушел. Она не сумела его удержать.

Но что должна была она сказать?

Фрау Лессов, о которой у нее сложилось не очень благоприятное впечатление, вдруг показала себя совсем другим человеком. Фрау Лессов приняла решение.

И Франк не услышал в словах Катрин возмущения, скорее в них сквозило удивление, едва ли не уважение. Да так оно и есть. Но убежать, не сказав ни слова?

— Где же твой Франк? — интересуется Габриель.