Гюнтер Герлих - Девочка и мальчик

— Добрый вечер. Я Франк Лессов.

Отец приподнялся, крепко жмет протянутую ему руку. «Чуть-чуть слишком крепко, — думает Катрин, — словно хочет показать, кто он и где работает».

— Вот стул. Садись, — приглашает отец. — Как ты насчет пива?

Франк вынужден отказаться — он приехал на мопеде, но лимонад или кока-колу он охотно выпьет.

Так все они сидят за столом в кухне Шуманов, что еще вчера показалось бы Катрин невероятным.

Мать оживленно болтает, Габриель по-своему поддерживает разговор. Отец, правда, больше молчит, а когда что и скажет, то вполне дружелюбно.

Катрин едва роняет слово-другое.

Ест Франк мало. Внезапно он взглядывает на Катрин, а затем поворачивается к фрау Шуман.

— У меня есть к вам просьба, — говорит он. — Мои бабушка и дедушка живут в Штральзунде. На субботу и воскресенье я хочу к ним съездить. Можно Катрин поехать со мной?

За столом стало тихо. Катрин перепугалась. Он что, решил все поставить на карту?

Мать первая взяла себя в руки.

— Штральзунд. Если погода будет такая же хорошая, так стоит съездить. У тебя есть время? — обращается она к Катрин.

— Да, конечно. Я никогда еще не была в Штральзунде, — запинаясь, отвечает Катрин.

Все ждут, что скажет отец, он должен сказать свое слово, вопрос ведь относился и к нему тоже. Отец задумчиво смотрит на дочь.

— Что ж, желаю повеселиться! — говорит он и добавляет: Завтра я принесу тебе бесплатный билет.

Ужин кончен, можно встать из-за стола и заняться тем, чем каждому хочется. Отец садится читать газету, Габриель быстро уходит к Бодо Лемке, мать и Катрин моют посуду.

Франк идет в комнату Катрин, садится там; в комнате считает он, стало удобнее и уютнее. Он ждет Катрин, может, они еще прокатятся на мопеде. А в конце недели они поедут в Штральзунд.

В субботу погода по-настоящему майская. Катрин ждет на перроне, так они условились. Чтобы поспеть на поезд, ей пришлось отпрашиваться с последнего урока. Фрау Румке отпустила ее без лишних разговоров.

Катрин пришла на вокзал задолго до отхода поезда. Но ведь в квартире на Симон-Дахштрассе никого нет. Родители уехали накануне в домик; Габриель со своим Бодо отправилась куда-то на гастроли.

Катрин вспоминает, как зимой прощалась здесь с Франком, когда он один уехал в Штральзунд. Мрачно и холодно было тогда.

Вчера, когда родители уже собрались уезжать, Катрин еще раз поблагодарила, что они разрешили ей ехать с Франком в Штральзунд.

Она с трудом находила верные слова.

Но мать помогла ей справиться со смущением:

— Ты в первый раз действуешь самостоятельно. Что ж, каждый когда-то должен начать.

— Много лет назад, — сказал отец, — я недолго работал в Штральзунде. Мы им помогали. Наверное, кое-что там изменилось. А в ту пору было еще много разрушенных зданий.

— Волнуешься? А ну, выше голову! — советует сестра.

— С чего это мне задирать голову?

— Тогда я иначе скажу: не теряй головы.

— Я никогда не теряю головы.

— Ну, ну, не слишком ли самонадеянно, — предостерегает Габриель.

«Странный совет и необычное прощание», — думает Катрин.

Постепенно платформа наполняется людьми, стрелки часов двигаются вперед.

Не опоздал ли Франк на автобус? Уже объявляют поезд.

Катрин волнуется, едва не отчаивается.

Но подходит поезд и одновременно появляется Франк. Катрин бежит к нему.

— Что случилось? — удивляется он.

— Я уж думала, ты не придешь.

— Еще пять минут до отхода. А у нас плацкарта. Зачем волноваться? В такой прекрасный день тем более, а уж в ожидании двух восхитительных дней и подавно. Ты рада?

— Еще как!

Поезд не переполнен. Франк уверенно идет к вагону первого класса, берет у Катрин дорожную сумку из рук и помогает ей.

Но Катрин и сама быстро вскакивает в вагон, не хочет, чтобы ей помогали.

Франк отодвигает дверь одного из купе.

— Наши места у окна. — Он ловко забрасывает свою сумку в сетку, кладет туда же сумку Катрин, — Надеюсь, мы будем одни.

Катрин осторожно усаживается, но тут, заметив зеркало, поднимается и смотрит в него.

— Хорошо, хорошо выглядишь, — говорит Франк, — зеркалу этого даже не передать, старое слишком и слепое.

Катрин усаживается снова, подтягивает ноги, хотя места, чтобы вытянуть их, много.

— Ты что-то все молчишь, — говорит Франк.

— Непривычно мне.

— Привыкнешь.

Поезд трогается, и желание Франка, чтобы они остались в купе одни, исполнилось.

Катрин смотрит в окно — на открывающийся пейзаж, на сосновые рощи, озера, поля и луга и на холмы — предвестники моря.