Гюнтер Герлих - Девочка и мальчик

— Да, пока ты была для него маленькой девочкой.

— Может быть.

Франк льет водку в кока-колу и пьет маленькими глотками, потом закуривает сигарету.

— Странное ты существо. Но я тебя люблю, может, именно поэтому. — Он протягивает ей бокал: — Глоток?

— Я бы хотела уйти, — просит его Катрин.

— Ну, если тебе так надо. Иди, пожалуйста.

— Станцуем еще раз?

— Неохота.

Катрин надевает куртку, и ей кажется, все видят, что она уходит одна.

Трамвай кидает и толкает, как и раньше. И Катрин опять стоит в последнем вагоне, но теперь ее никто не опекает, и она задумчиво глядит в темноту.

Отчего же она не осталась с Франком? Он ее не понял или не хотел понять. Это может быть конец, а ведь по-настоящему никакого начала и не было.

Медленно бредет Катрин по Ревалерштрассе. Дождь прошел, небо проясняется.

Из темноты их подъезда отделяется какая-то фигура, идет к ней — Франк. Она слышит его голос:

— А такси все же быстрее, чем трамвай.

Катрин горячо его обнимает.

Он тянет со в подъезд.

— Ну ты сумасшедший, — бормочет Катрин.

— Ты уходила такая грустная.

Когда в подъезде кто-то зажигает свет, Франк говорит:

— Пошли пройдемся немного.

Катрин охотно идет за ним. А ведь хотела домой, чтобы не было лишних разговоров, но теперь она эту мысль отгоняет.

Ничего, значит, не кончилось, Франк с ней. Они идут к мосту Модерзонбрюкке, останавливаются там и стоят, облокотившись на перила.

— У меня, — говорит Франк, — есть знакомые девчонки, с двумя-тремя я даже дружил. Но пройдет, бывало, какое-то время, и мне с ними делалось скучно. Они так много болтали, и чушь какую-то несли. А ведь не глупые девчонки, им незачем важничать. Мне же было смешно, я начинал иронизировать над ними, и на этом все кончалось… Смотри-ка, отсюда, с моста, отличный вид. Ты уже бывала здесь вечером?

— Никогда еще не останавливалась, — отвечает Катрин, раздумывая над словами Франка.

Надо же, он именно ей все это рассказал.

— А надо мной когда ты иронизируешь? — спрашивает она.

— Что? Над тобой? Нет, над тобой я никогда не стану иронизировать.

Он обнимает Катрин. Они идут назад, проходят мимо электролампового завода.

— Здесь работает мама, — говорит Катрин.

— Мне как-то на каникулах пришлось постоять на конвейере, — вспоминает Франк, — ох и утомительно!

— Но там много народу работает.

— Зато прилично получают.

— Мама здесь уже больше двадцати лет.

— А ты тоже хочешь на завод?

— Не знаю. Я вообще-то с любой работой справляюсь.

Неожиданно Франк обхватывает ее голову обеими руками и поворачивает так, чтобы на ее лицо падал свет уличного фонаря. Сам он остается в тени.

— У тебя чуть раскосые глаза. Оттого у тебя порой такой загадочный вид.

— Твои руки, какие они холодные, — шепчет Катрин.

— Я согрею их о твои щеки.

— Я все время думаю о тебе. Никогда со мной такого не бывало.

Под мостом громыхает поезд.

— Он идет на Варшаву.

— Откуда ты знаешь?

— Я как-то раз ехал в этом поезде, с классом.

— Хорошая поездка?

— Да, очень интересная.

— Твой отец тоже много разъезжает.

— Ну, он-то. По всему свету.

— А ты, ты хотел бы ездить по всему свету?

— Кто бы не хотел.

— Вот я не очень.

— У тебя и случая еще не было.

— Может.

Они переходят мост Варшауэр-брюкке, идут до Карл-Маркс-аллее, но временам останавливаются, и Катрин видит свое отражение в витринах.

Когда они проходят мимо книжного магазина, Франк убежденно заявляет, что путного тут ничего не купишь. А Катрин всегда казалось, что в этом магазине огромный выбор книг, и она говорит ему это.

— Ну что здесь купить? Глянь сама получше. Две-три залежавшиеся книжонки да что со склада поступило.

У фотоателье Франк останавливается и разглядывает выставленные портреты.

— Подумать только, — говорит он, — у меня нет ни одного твоего фото.

— И у меня твоего.

— Почему же это?

— Да мы видимся каждый день.

— Решено, мы фотографируемся. Но уж не с такими постными физиями, как эти. У меня в классе есть приятель, тот здорово снимает, договорюсь с ним. Он охотно нас щелкнет. Ты ахнешь.

— Любопытно.

— Договорились, на той неделе.

У станции метро Франк сажает Катрин на перила.

Теперь они сровнялись, и Катрин не смотрит на Франка снизу вверх. Она упирается коленями ему в грудь, а он крепко держит ее за руки. Свет фонарей на перекрестке создает таинственную атмосферу.

Время от времени из метро выходят люди, но вообще-то в этот холодный вечер на улицах пустынно.