Виктор Мануйлов - Я, мой брат Лёха и мотоцикл

За ужином папа сказал маме:

– А что если купить ребятам мотоцикл? Настоящий. А? Пусть учатся. В жизни пригодится.

– Ты что? – удивилась мама. – Юре ж ещё только будет пять, а Лёхе всего два с половиной! Они ж ещё только растут! У них ещё кости не окрепли! Они ж разобьются! Насмерть! Или искалечатся.

– С чего бы это вдруг? – очень удивился наш папа и даже забыл про свою вилку, на которой сидела картошка. – Казаки, например, – сказал папа, – сажали своих сыновей на коня, едва те начинали ползать.

– Так то конь, живое существо, к тому же умное, – сказала мама. – Я в детстве сама ездила на лошади и знаю. А мотоцикл – бестолковая железяка.

– Так чем раньше они на эту железяку сядут, тем толковее она будет, – сказал папа и съел свою картошку.

– А как это отразится на их здоровье? Вибрации, шум и всё такое? Ты об этом подумал? – спросила у него мама.

– Так ведь… это… как его… – сказал папа и почесал затылок, чтобы лучше подумалось. – А хоккей! – обрадовался он. – Там, что, нет тряски? А клюшкой по голове – это как? Вон какая малышня занимается хоккеем! И ничего. А гимнастика? Там с брусьев или с перекладины так можно навернуться, что и костей не соберёшь. А бокс…

– А деньги! – сказала мама. – Где мы возьмём такие деньги? Он же, твой мотоцикл, небось, кучу денег стоит! А мы собирались покупать компьютер…

– Между прочим, компьютер в их возрасте вреднее мотоцикла, – сказал папа и посмотрел в окно. Но в окне ничего не было, кроме цветов и крапивы. Тогда он подумал-подумал и сказал: – А мотоспорт – это свежий воздух, движение, соперничество… А деньги наскребём как-нибудь… со временем. Или, лучше всего, я этот мотоцикл сам переделаю на маленький. А потом… потом купим настоящий.

Тогда мама подумала-подумала, но затылок чесать не стала, потому что у нее длинные волосы, и сказала:

– Если просто кататься – нет смысла. Вон мальчишки гоняют на мотоциклах по дачному посёлку – от них только шум, дым и никакого толку, – сказала мама. – А в городе не погоняешь: сразу под машину попадёшь. Если уж заниматься, то серьёзно. Тогда я «за» руками и ногами, – и мама показала, как она «за» руками, а ногами показывать не стала. – Но в таком случае ты берёшь это дело на себя и записываешь их в секцию. Если туда записывают таких маленьких.

– Раньше, если мне не изменяет память, записывали, – сказал папа и почесал в затылке, чтобы лучше вспомнилось. – А с какого возраста, не знаю. Но тогда был ДОСААФ и были секции.

– Ты бы ещё вспомнил, как было сто лет назад при царе Горохе, – рассердилась мама. – Тогда не только ДОСААФ был, но и кое-что ещё.

– Про сто лет назад я не помню, – сказал папа. – Может, кое-что ещё было, кроме царя Гороха, но меня тогда не было. А когда я был, секции тоже были.

– Вот и узнай, – сказала мама. – И сколько это будет стоить.

– Узнаю, – сказал папа. – У меня есть телефон приятеля, с которым мы в институте гоняли на мотоциклах. Он и сейчас имеет какое-то отношение к этому спорту.

А я очень удивился, что мама всё знает про коня, хотя когда-то ездила на лошади, а папа когда-то гонял на мотоцикле, хотя и не помнит, когда. И тогда я спросил папу удивительным голосом:

– На вот этом вот, на жёлтом? – спросил я папу.

– Нет, – сказал папа. – На другом.

– Па, а я тогда какой был, когда ты гонял?

– Тебя тогда совсем не было, – сказал папа сердито.

– А мама?

– И мамы не было.

– А бабушка?

– И бабушки не было тоже. Никого не было. Я один был.

И мне так стало жалко своего папу, что я чуть не заплакал и поэтому забыл спросить маму про лошадь и коня.

Но больше всего мне помешал спрашивать Лёха, о котором все позабыли. Он сперва размазывал кашу по своему лицу, а потом помазал ложкой и мою щёку. Пока я вытирал щёку, плакать совсем расхотелось. И я спросил маму:

– Мам, – спросил я. – А ты только на лошади ездила? А на коне не ездила?

– Ездила и на лошади и на коне, – сказала мама. – Потому что это одно и тоже. А мотоцикл – совсем другое.

Прошло несколько дней, и я позабыл о разговоре папы с мамой и со мной, потому что Лёха, как я уже говорил, был в это время занят манной кашей.

Все эти дни рыжий мотоцикл стоял в сарае, ожидая, когда его заведут и он поедет. А завести его мог только папа.

Признаться, меня совсем не тянуло к этой рыжей железяке. Я катался на своем велике по нашим узким дачным улочкам наперегонки с другими мальчишками. И Лёха тоже катался на своём велике. Нам и так было хорошо и весело. И Лёха мне не мешал. Тем более что он больше всего любил возиться в песочнице с другой малышней, нагружал песком машинки, дудел, рычал и отнимал у всех всё, что ему нравилось. А если не удавалось отнять, то громко плакал и кидался песком. Он уже тогда становился врединой, и если бы я знал, что из него выйдет через несколько лет, то упросил бы маму не привозить его домой из того дома, где получаются маленькие дети. Или чтобы привезли маленькую девочку.