Виктор Кава - Трое и весна

И когда Тая, уставшая за долгий день, легла в кровать, на хрустящую простыню, грусть снова вернулась к ней и острой осокой кольнула в сердце. Тае вспомнилось лицо отца, когда они прощались, его рука с кепкой, что махала из окна вагона…

Всплыла в памяти их квартира, где каждый уголок такой родной, а в окна подмигивают тысячи знакомых огоньков. Там нет этой темени за стёклами, где грозно шумит лес. А в груди… Тая затаилась, притихла, чтобы паук не проснулся. Но он уже заворочался, вот-вот вопьётся в лёгкие.

Тая глухо застонала и тут же зажала ладонью рот.

Но Ира услышала. Она белой птицей слетела с кровати и шмыгнула к Тае под одеяло.

— Тебе приснилось что-то страшное, да? — горячо задышала она Тае над ухом. И, не дожидаясь ответа, быстро зашептала: — Мне тоже иногда снится, что я бегу, а потом взмахну руками и полечу. Выше, выше, уже и корпуса наши игрушечными кажутся. А потом — ужас! — как сорвусь вниз!.. Иногда так заверещу, что мальчишек за стенкой разбужу. Ольга Максимовна говорит, что это я расту. А померяю себя утром — ну хоть бы на сантиметр подросла за ночь!..

Тая крепко прижалась к подруге. А когда та замолкла, то сама потянулась к её уху.

— У меня паук в груди. Он гадкий, корябается. — Содрогнулась от страха и отвращения.

— Да что ты выдумываешь? — вскинулась Ира, так что пружины жалобно звякнули. — Какой паук? Мало ему мух по углам? Это же нужно тебе всю ночь с открытым ртом спать! Да и какой паук туда полезет? Ведь у тебя, как у меня, да и у всех тут, в санатории, туберкулёз!

— А что такое туберкулёз? — с опаской спросила Тая.

— Да болезнь такая, — махнула рукой Ира. — Ну, как грипп. Только при гриппе инфекция в носу поселяется, и начинается насморк. А при туберкулёзе микробы в самые лёгкие залезают.

— А что такое микробы?

— Это… — Ира на миг запнулась. — Это самые мелкие гады!

— Ой, да их тогда и не выгнать из лёгких? — ужаснулась Тая.

— Хм, — презрительно надула губы Ира, — испугались мы их! Вот попьём лекарств, поколят нам уколы, надышимся сосновым воздухом — и все микробы пропадут.

— И у меня пропадут? — недоверчиво прошептала Тая, с облегчением чувствуя, что в груди прекратилось царапанье.

— А что, у тебя они лучше? — засмеялась Ира. И без перехода: — А знаешь, что вчера мы мальчишкам подсуропили? Перцу в борщ насыпали! Из всех перечниц им повытряхивали. Чихали они, как верблюды. А Ромка… как брызнет борщом в Андрея…

Они зажимали рот ладонями, но смех все равно прорывался.

— Кто это тут среди ночи устроил вечер смеха? — открыв дверь, строго спросила воспитательница.

Тая и Ира скорей прикрылись одеялом, затихли. Когда воспитательница притворила дверь, они осторожно высунули носы, решили немного переждать, пока та поднимется на второй этаж, чтобы потом ещё поговорить. Но не успели, к кровати неслышно подкрался сон и мягко, но властно смежил подружкам веки…

Холодные брызги так неожиданно окропили Таино лицо, что она вскрикнула.

— Ты, наверно, мыслями в Африке, тигров и львов ловишь, — смеясь сказала Нина. — И репьи кидала, и щекотала шею травинкой — ну хоть бы раз шевельнулась! Девчонки, а что мне мама в воскресенье привезёт!..

— Что? Что? — вскинулись Ира и Тая.

А вот и не скажу! — щёлкнула языком Нина. — Привезёт, тогда и увидите. Вот!

— Скажи, ну скажи! — пристала к ней Ира.

Когда же Нина упрямо закрутила головой, Ира проворно сорвала большую крапиву.

— Не скажешь?

Нина с визгом бросилась наутёк. С визгом погналась за ней Ира.

А Тая обхватила ноги руками, положила голову на колени. Её снова обступили воспоминания.

Дни в санатории покатились быстро, особенно когда широко раскрыла двери школа.

Но в субботу, как бы этот день ни был загружен и суетен, у Таи одним ожиданием билось сердце — вот-вот приедет папа. Она не могла спокойно сидеть на уроках, то и дело поглядывая в окно, хотя оно выходило в противоположную от остановки сторону. Смотрела на группу сосенок, которые будто сбежались на минутку посекретничать, да так и остались на одном месте.

У Таи ноги дрожат, подгибаются от волнения, когда она вместе с другими детьми после уроков мчится к платформе. Напрасно воспитатели просят их не бежать так быстро.

Родители, приехавшие в санаторий, садились на лавочках во дворе, вынимали гостинцы. А Тая с отцом сразу же со станции сворачивали к лесу.

Они мало говорили, а больше смотрели друг на друга и прислушивались, приглядывались к прозрачно-звонкому, торжественно-печальному осеннему лесу.