Софья Могилевская - Птица-синица

Вдруг Петя увидел на грядке длинного красного червяка. Червяк, весь изгибаясь, подкрадывался к той лунке, куда бабушка посадила семена. «Ох, — подумал Петя, — сейчас отгрызёт клювики, и пропали наши огурцы!»

Он изловчился и схватил червяка двумя пальцами.

Вот страшилище! Настоящее страшилище!

— Петя, — прикрикнула мама, — что ж ты? Ослабил шнурок, куда-то вкось потянул… Это не дело!

— Я червяка поймал. Смотри какой! Он сейчас семена съест.

— Ничего он не съест, — сказала бабушка. — Дождевой червяк. И семена ему наши не нужны. А землю он разрыхлит, когда будет ползать по грядке. Нашим огурцам больше воздуха будет.

— Тогда я положу его обратно, — сказал Петя, — пусть ползает.

Когда на огуречной грядке кончили сажать огурцы, Петя пошёл на свою грядку. Он взял у бабушки всяких семян и посадил у себя всего понемногу: немного горошку, немного редиски, немного репки, немного моркови и четыре больших полосатых семечка подсолнуха.

Откуда прибежал щенок, Петя не заметил. Петя сидел на песочной горке и достраивал песочную крепость, и вдруг кто-то толкнул его в спину.

Петя оглянулся и увидел щенка. Щенок был маленький, толстый, в рыжих пятнах, с отвислыми мохнатыми ушами. Короткий хвостик у него крутился во все стороны.

Славный был щенок! Пете он понравился.

Петя подхватил щенка на руки и помчался домой — показывать бабушке. Но бабушки дома не было, бабушка куда-то ушла.

Петя спустил щенка на пол, сел перед ним на корточки и стал его гладить:

— Ах ты мохнатый! Ах ты хороший, умный щенуша! Тебя чем угостить? Киселя хочешь?

Щенок поднял к Пете нос, чуть присел на задние лапы и заколотил по полу коротеньким хвостом: «Хочу, хочу…»

Тогда Петя осторожно достал из буфета миску с киселём, наложил полное блюдце, сверху посахарил и поставил перед щенком. Щенок понюхал, а есть не стал.

— Что ж ты? — удивился Петя. — Может, хлебушка покрошить?

Но и с хлебом щенок не захотел киселя. Оказывается, он был привередой.

— Получишь молоко с пенками, вот! — рассердился Петя и побежал на кухню.

На кухонном столе стояла банка с молоком. Сверху застыли жирные, толстые пенки.

Ох, уж эти пенки! Пообещайте Пете что угодно — он всё равно пенок в рот не возьмёт.

Щенок только глянул на банку — сразу туда-сюда закрутил хвостиком. Видно, молоко-то он любил.

Петя накренил банку к блюдцу и потихоньку стал наливать. Вдруг молоко хлынуло из-под пенки, да не в блюдце, а прямо на пол. И пенка бултыхнулась не в блюдце, а тоже на пол.

Что теперь скажет бабушка? Поскорей нужно вытереть…

Но вытирать не пришлось. Щенок всеми четырьмя лапами влез в молочную лужу и стал лакать широким розовым языком.

Когда бабушка вернулась домой, Петя и щенок сидели на полу возле молочной лужи, из которой ручейками бежало, растекалось молоко.

— Бабушка, — закричал Петя, — ты только не сердись! Смотри, какой славный щеночек! Он отдохнёт и всё подлижет. А сейчас он не может больше. У него живот как барабан. Это от молока… А блох у него целый миллион и даже больше!

— Как хочешь, — сказала бабушка (голос у неё был сердитый), — а такого необученного щенка держать в комнатах невозможно. Так и ходи за ним с тряпкой!.. Ступайте в сад…

Петя на всё был согласен. В сад так в сад. Лишь бы ему позволили оставить у себя щеночка.

— А на улицу можно? Мы только за калитку… Можно?

Бабушка сказала, что можно, только не велела переходить на другую сторону.

— Ладно, мы только до угла и обратно, — сказал Петя и начал собирать щенка на прогулку.

Он нашёл бечёвку, взял из комода мамин носовой платочек, маленький и мягкий, очень подходящий для ошейника. Всё это прикрутил щенку на шею, и они отправились.

Они вышли за калитку и не спеша зашагали в сторону магазина.

Славно было прогуливаться с собственной собакой Пете нравилось. Впереди потихоньку семенил широкими лапами щенок, а Петя, поглядывая на щенка и не торопясь, шёл следом.

Конечно, хорошо было бы ещё встретить какого-нибудь хорошего знакомого. «Ого, — сказал бы знакомый, — неужели это твой пёс?» — «А то чей!» — ответил бы Петя. «Породистый пёс, — сказал бы знакомый, — по ушам видно». — «Ещё какой породистый! — сказал бы Петя. — Только немного необученный». «Это ничего, — сказал бы знакомый, — обучить породистую собаку очень легко».