Софья Могилевская - Птица-синица

Бабушка пошла в комнату.

И всё ни слова.

Петя за ней, а на полу за Петей — следы от мокрых ног. «Сейчас возьму тряпку и сам всё подотру. Как еле дует всё подотру», — думал Петя.

Бабушка подошла к комоду, и тут она первый раз заговорила:

— Майка и трусы насквозь промокли?

Петя пощупал ладошкой сырые трусики и сырую майку и сказал:

— Нет, не насквозь.

— Всё равно переодень. — И бабушка достала из Петиного комодного ящика всё сухое.

Петя не стал спорить.

— А ноги сначала сполосни горячей водой, и до вечера будешь ходить в тапочках и носках.

Ходить в тапочках и носках! Нет, этого Петя перенести не мог.

— Не хочу я тапочки, — попробовал упереться Петя.

Но потом сразу приумолк, достал тапочки и поплёлся мыть ноги. Уж чего там спорить! Виноват от начала до конца.

Петя сел в уголок дивана и пригорюнился. Что-то ещё скажут папа и мама, когда узнают, как на него рассердилась бабушка? Наверно, папа скажет: «Эх, Петя, Петя, не ожидал я от тебя, братец мой!»

— Ну? — сказала бабушка, поглядывая на Петю. — Чего же ты? Иди поешь…

— Не хочется, — сказал Петя и вдруг… чих! Один раз чихнул, другой раз чихнул, третий раз чихнул.

— Вот и насморк схватил, — сказала бабушка.

На следующий день было воскресенье. Но, как назло, Пете всё хотелось спать да спать.

— Ты что, Петушок? — спросил папа, присаживаясь на край кровати. — Пора, братец мой! Хватит нежиться.

Петя открыл глаза, посмотрел на папу, чуть приподнялся и снова лёг. А глаза открылись и снова закрылись.

— Да ты у нас прихворнул, мальчик, — пощупав Петин лоб, сказал папа.

И Петя услыхал, как он зовёт маму и бабушку.

— Наверно, вчера простудился, — сказала бабушка.

Мама достала свою докторскую трубочку, свой блестящий молоточек, велела принести чайную ложечку и всего Петю послушала, постукала, горло и язык посмотрела и сказала:

— Нужно ему дать побольше…

«Ой, — подумал Петя, — сейчас велит горькое лекарство пить или касторку!»

Но мама сказала:

— Нужно ему дать побольше чаю с малиновым вареньем.

— С вареньем я хочу, — простонал Петя и снова открыл и закрыл глаза.

— А завтра будет видно, что с мальчиком, — сказала мама и потеплее укутала Петю в одеяло. — Только это не простуда, очевидно корь…

Когда после болезни Петя первый раз вышел в садик, всё уже было по-другому. Сколько жёлтых листьев появилось на деревьях! Неужели уже скоро осень?

Вот лист слетел с ветки и медленно-медленно, будто нехотя, стал падать вниз и лёг на траву. А трава уже не была такой зелёной; тоже подсохла и пожелтела.

На клумбах расцвели пёстрые астры и пышные георгины. Как жёлтые мячики, на высоких стеблях из стороны в сторону на ветру качались золотые шары — осенние цветы.

Вдруг кто-то сбоку со всего размаху налетел на Петю:

— Петька!

— Вовка!

— Выздоровел?

— Выздоровел.

— Ого, какой! Выше меня! — Вовка приравнял своё плечо к Петиному. — Вырос!

— Вот насколько выше тебя, — сказал Петя и показал Вовке свои сложенные вместе четыре пальца.

— И вовсе не на столько, а на столько, — обиделся Вовка и показал Пете только два сложенных вместе пальца.

— А Галинка где? — спросил Петя.

— Сейчас прибежит. Мы знали, что ты сегодня выйдешь. Твоя бабушка сказала… На́ яблоко! Хорошее. Самое спелое. Уже все зёрнышки в серёдке коричневые. Ешь!

— Мой подсолнух тоже поспел. Бабушка сказала, что все подсолнушки чёрные. Давайте распробуем…

— Это дело! Я люблю подсолнухи грызть, — весело согласился Вовка. — А у меня новый ножик есть.

— Острый?

— Ого! Как бритва!

— Покажи.

— Сейчас вынесу.

Вовка побежал за ножиком, а Петя пошёл в огород к своему подсолнуху.

В огороде всё переменилось.

Раньше все грядки были густые, зелёные, пышные. Такая кудрявая листва была у моркови! А крепкие палки с трудом удерживали высокие стебли гороха с зелёными стручками. А какие были помидоровые кусты! Среди листьев трудно было разглядеть круглые лакированные помидоры. И на огуречных грядках раньше виднелись только широкие лапчатые листья да жёлтые цветы, огурцы же прятались под ними, совсем не видные сверху.