Валентина Немова: Изъято при обыске. Полвека спустя.

— Дима! Дима, иди сюда! — он отозвался:

— Иду! — Он вошел в комнату. Постояв несколько минут молча, он взъерошил свои седые волосы и объявил:

— Обед готов. Сейчас подам. — Он отодвинул на край стола телефон, положил я меня салфетку и стал носить тарелки. Я сидела за столом. Для себя он стул не поставил. И пил, и ел стоя. Матери он подавал еду в постель, хотя она, пересев в коляску, могла бы устроиться и за столом. Ей хватило бы места. На середину стола Дима поставил две бутылки. Одну — высокую, с каким-то сухим вином, другую — пониже, с виски. Роза комментировала его действия.

— Водку мы совсем не пьем. Это гадость. Бутылка, которую ты принесла как-то, стоит непочатая (она продолжала подчеркивать, что они, Шейдины, состоятельные люди, и тем самым указывала мне на то, что я как была бедна, так и осталась таковой, хотя и заимела сад). Гордыня, свойственная Розе, не давала ей покоя. Хоть чем-нибудь, да надо хвалиться. Это смешило меня, но я не подавала вида. — Виски — это вещь. Попробуешь — согласишься со мной.

Дима разлил вино в высокие, очень тонкие, хрупкие стаканы, наполнив их до половины. Чокнувшись, мы выпили.

— Ну, как? - обратилась она ко мне.

— Очень вкусно. Вкусней шампанского.

— Нашла с чем сравнивать, — вставила Роза.

— Но за что мы пьем? — поинтересовалась я.

— За что-то! — кокетливо ответила она. — Потом узнаешь. — Мне оставалось только изумляться.

Дима молчал с непроницаемым выражением лица. Он явно старался скрыть, о чем думает и что чувствует. Как выяснилось позднее, ему было что скрывать от матери. Взяв легонько, чтобы не сломать, опорожненные стаканы, он унес их на кухню и стал разливать в маленькие рюмочки виски. Мы выпили, не чокнувшись на сей раз. Он налил по второй, коснулся моей рюмки своею. Я потянулась к розиной рюмочке. Но он удержал меня, сказав с осуждением в голосе:

— Она уже выпила! — это было уже слишком! Где такое видано, чтобы хозяйка, не дождавшись, когда гостья поднесет рюмку к губам, опрокидывала свою. А дальше она повела себя так, что я не знала даже, что и думать. Одним глотком опорожнив третью рюмку, она не подала ее, пустую, сыну, хотя он и стоял перед нею с протянутой рукой. Размахнувшись, как заправский пьянице, она швырнула ее — нет, не на пол, в свою постель. Эта культурная, воспитанная, интеллигентная, какой она себя считала, особа...

Мы с Дмитрием, чокнувшись, тоже выпили, и он, не закусывая, стоял перед матерью, слегка ссутулившись и ожидая ее новых указаний. Она же заявила безапелляционным тоном:

— Все. Мне хватит. А ей, — она не назвала меня по имени, лишь махнув рукой в мою сторону, — налей еще.

Виски, спору нет, вкусный напиток, но для женщины слишком крепкий.

— В мою рюмку тоже не наливай, я же могу опьянеть. А мне ведь до сада своего нужно долго еще добираться...

Не сказав ни слова, Дима взял наполовину опорожненную бутылку и унес на кухню. Закусив красной рыбой и сыром, нарезанным очень тонко, и еще немного посидев, я стала собираться. А что значит нищему собраться? Подпоясаться и взять свою котомку... Я напялила себе на голову свою широкополую шляпу, подхватила дамскую сумочку, которая лежала на раздвижном диванчике (хозяйственную взять забыла) и вышла из комнаты, где мы пировали. Дмитрий, как всегда, с рыжим котом подмышкой, проводил меня до выхода. Я еще раз поблагодарила его за очень вкусное угощение и вышла в подъезд. Чувствуя, что немного опьянела, осторожно спустилась вниз по лестнице (Шейдины живут на втором этаже пятиэтажного дома из белого кирпича, с архитектурными украшениями по фасаду). Нажав на кнопку открытия двери, я вышла на улицу, навстречу беде, которая ожидала меня недалеко от Розиного жилища, о чем я, само собой разумеется, не догадывалась. Человеку не дано знать, что ждет его «за поворотом». Меня должно было, наверное. Насторожить то, что подруга в этот раз чересчур странно себя вела. Но выпитое спиртное и присущая мне беспечность помешали разобраться в сложившейся обстановке. Дождя не было. Они пошли позднее, когда никому уже не были нужны — ни горожанам, ни садоводам. Листва на деревьях, посаженных вдоль тротуара, начала красиво желтеть, а трава на газонах все еще была зеленой, хотя от жары и поникла. До ближайшей трамвайной остановки добралась я минут за пять. Подошел мой номер. Но я пропустила его. Мне надо было пройти дальше, до перекрестка, и в одном из продуктовых магазинов, расположенных на углу, запастись провизией, чтобы хватило съестного на неделю, до следующей поездки в город. Подождав у светофора, когда загорится зеленый сигнал, благополучно пересекла я одну улицу, затем, опять же на зеленый свет, начала переходить другую. Я была уже на середине второй «зебры», когда за моей спиной раздался вдруг страшный скрежет, а навстречу мне бросилась бежать женщина с испуганным лицом, которую я прежде никогда не видела. Поравнявшись со мной, она обняла меня за плечи и шепнула на ухо: