Светлана Винокурова - Кассеты Шохина

То, что Владик увидел у Олиного подъезда, заставило его одеревенеть. Димка, напряженно вздрагивая ушами, очень прямо сидел на узкой дорожке за газоном, у стены дома, и с недоумением смотрел, как двое в ватниках приближаются к нему слева и справа с большими синими сачками. И Владик понял, что за фургончик стоит за углом дома... Эти двое шли неторопливо, оставляя на снежной дорожке четкие черные следы. Два малыша в одинаковых комбинезонах стояли поодаль, раскрыв рты...

— Димка, беги! — сжав кулаки, крикнул Владик.

И Димку будто пружиной сдернуло с места... Высокими скачками он понесся по заснеженной траве газона. Тот, что повыше, кинулся ему наперерез, резко и точно выкинул вперед сачок... И невероятно: прямо в воздухе, в прыжке, Димка изменил направление — и пролетел мимо, задев сачок задними лапами! Перекувырнувшись, вскочил и через секунду уже нырнул в ближнюю арку...

Высокий тоже упал. Поднявшись, обругал Владика, как его никто еще не обругивал, и с неожиданной ловкостью и быстротой побежал следом за напарником, который уже скрылся под аркой.

Владика трясло, он сунул руки в карманы и крепко прижал локти — казалось, так легче унять дрожь... Уйдет Димка или нет? Когда пес перепрыгнул сачок, Владик подумал: ушел! Но когда они так уверенно кинулись в погоню... Только бы Димка не забился в какой-нибудь закуток поблизости! Только бы убегал, убегал как можно дальше! Уйдет или не уйдет?..

Отойдя в сторону так, чтобы видеть фургон, он стоял и ждал. Ему казалось, невыносимо долго ждал! И наконец увидел, как они возвращаются... Пустые!

— Что, придурок? — крикнул ему высокий. — Спугнул и рад? Пес-то, между прочим, ребенка покусал! Сигнал был, понял?

Они уехали. Малыши по-прежнему стояли у подъезда. Владик подошел к ним:

— Пацаны, это правда? Димка кого-то укусил?

— Ага, укусил, — вздохнул один, доверчиво глядя на Владика снизу вверх. — На нем чужой мальчик стал кататься!

Владик поднялся к Оле... Она даже кулаком по стене ударила:

— Гады! Я бы таких убивала!

Владик уже немного отошел, улыбнулся:

— И как бы ты их... прикончила?

Ее глаза сузились, резкие скобочки на концах губ изогнулись:

— Все равно как! Ненавижу таких. Я вообще многих ненавижу... Но только людей. К животным я по-другому.

— Оль... А за что — многих? Не все же как эти. Ну и потом, работа у них такая...

— Ха! Что их, на эту работу силой загнали?

— Это да. То есть нет, конечно... Но почему все-таки — многих? — стал настаивать Владик.

— Потому... Ничего не понимают, а лезут. Смотри, про все они знают, как надо! Так чего тогда плачутся? Ну и устроили 6 все по-другому, если правда знают! А раз не смогли, не фига и возникать... Ты прямо так спрашиваешь, будто тебя не достают!

Владик озадаченно хмыкнул:

— Достают, конечно. Но, в общем, не слишком.

— А меня очень даже слишком. Даже одним своим видом!

— А ты их своими железками?

— Родичей как раз не очень... А вот других, на улице, — это да! Показать, где я цепь прячу? — Оля пошарила под кроватью, вытащила коробку из-под обуви, открыла. — Ну как? Смотрится? А родичи... Они и так во все лезут. Скорей бы совсем вырасти!

Магнитофон у нее был дешевенький, видавший виды... Включила она его на полную мощность, и минут десять Владик терпел, а потом попросил, с трудом перекрикивая Хетфилда из «Металлики»:

— Оль, голова трещит! Убавь!

— Я от тебя просто тащусь... — Она засмеялась и выкрутила звук до более-менее выносимого уровня. — Ты слушай, слушай! Сейчас такой забой пойдет!

Она сидела рядом с Владиком на кушетке, поджав ноги и засунув ладони между коленями. На ней были синие джинсы, наши, и мальчишеская клетчатая рубашка с расстегнутым воротом.

— Это Симмонс, «Кисс». Хард... А это хэви, «Айрон Мэйден»! Диккинсон вокалист...

— А какая разница — хард, хзви? — спросил Владик, когда они, прослушав пару Олиных кассет, пошли на кухню ставить чайник.

— Хард — предшественник металла. Ну, ступень перед ним... Есть тяжелый металл, быстрый, мягкий... На той неделе мне блэк-метал притащат, супертяжеляк. Приходи, покажу! Вообще он двух видов: мистика и... ну, зверство, что ли. Мистикой «Айрон Энджел», к примеру, занимается. «Железные ангелы». Песни о монстрах, гримируются под чертей... А «Корнион» — из вторых. У них выходки такие! Гитары ломают. И не только плюются на сцене, а покруче... Жуткий завод! У нас тоже отличные группы есть...

— Мне бы зверство, наверно, не понравилось... А чем тебя вся эта музыка берет?

— Ты понимаешь, она же не просто так... Есть песни против войны, против серости, скуки... против взрослых! Знаешь, как поддерживают! Вот дома или в школе испортят настроение, а врубишь — и думаешь: есть же такие сильные ребята, с такой музыкой! Разве можно раскисать, когда на свете это есть? Слушай, а тебе что — совсем не показалось?