Валентин Столяров - Герои в красных галстуках (сборник)

— Бери, Алешин, эту девчонку, иди вон в тот овраг и научи ее стрелять из автомата.

Это было на переднем крае, когда бригада уже вела бои по окружению сталинградской группировки немецко-фашистских войск.

Шура не обиделась на Алтухова. Не он первый столь красноречиво намекал на ее нос. Уж так, видно, повелось, что многие не принимали ее всерьез и лишь некоторое время спустя меняли свое мнение. Шура давно привыкла доказывать свою правоту делом.

А началось это давным-давно, еще когда Шура училась в 6-й Борисоглебской школе. Нет, пожалуй, раньше. Даже она сама не помнит, когда именно.

Александр Тимофеевич Худяков стал солдатом в шестнадцать лет. Молодой рабочий Борисоглебских железнодорожных мастерских пошел в армию добровольцем, когда началась империалистическая война. Охваченный патриотическим порывом, он пошел защищать Россию-матушку от кайзеровских полчищ. Только в окопах понял, что дерется не за интересы трудового народа, а за укрепление царского режима, за интересы помещиков и капиталистов. Понял и бесповоротно стал на сторону большевиков. Вместе с ними он был в дни Октябрьской социалистической революции, а потом и в трудные годы гражданской войны. Александр Худяков водил в бой против беляков подразделения, потом полк. Вместе с командиром полка немало тысяч верст прошла по дорогам войны и его жена Анастасия Алексеевна. И не удивительно, что в доме Худяковых, когда они после войны поселились в Борисоглебске, царил полубивачный уклад, что друзьями их были фронтовики, что самым интересным разговором были воспоминания о виденном и пережитом в боях с белогвардейцами и интервентами всех мастей.

С молоком матери впитала в себя маленькая Шура пафос фронтовой героики, любовь к Советской Родине и преклонение перед героями гражданской войны. Она рано начала играть в войну. Разумеется, с мальчишками, так как девчонки, ее ровесницы с улицы Кирсановской, в этом ничего не понимали. Ее любимыми книгами были книги о Буденном и Ворошилове.

А как гордилась Шура, когда в шестом классе сдала норму на значок «Юный ворошиловский стрелок»! Многие мальчишки завидовали ей. Потом на городских соревнованиях стрелков она заняла второе место среди девочек, уступив первенство лишь десятикласснице из соседней школы.

Этому успеху способствовали систематические тренировки в осоавиахимовском тире. Отец Шуры работал начальником отдела боевой подготовки Борисоглебской городской организации Осоавиахима. Дочь часто вместе с отцом отправлялась в тир, летом целыми днями пропадала в военизированном лагере за городом. Там же, в лагере, Шура в 1939 году окончила и школу верховой езды.

— Лихо скачет твоя дочь, не девчонка, а прямо сорванец! — говорили Худякову.

— Пусть привыкает, в жизни все пригодится, — отвечал Александр Тимофеевич. Он очень сожалел, что у него нет сына, и, наверное, поэтому видел в дочери продолжение самого себя, своей любви к военному делу. Анастасия Алексеевна не мешала мужу воспитывать дочь на мальчишеский манер. Она даже привыкла к тому, что муж часто называл дочку не по имени, а мальчишечьей кличкой — Седой.

Шура и впрямь походила на мальчишку. Худенькая, голенастая, с копной коротких светлых волос.

Когда десятиклассники с Кирсановской организовали уличную футбольную команду, место в воротах прочно заняла Шура. Она была отличным вратарем.

— Нет, в этой девчонке бесенок сидит! — удивлялись жители Кирсановской, наблюдая, как Шура хватко берет трудные мячи.

Но чем бы ни увлекалась Шура, мечтала она о том, чтобы стать учительницей. Может быть, поэтому в ее взаимоотношениях со сверстниками все чаще стала проскальзывать разумная сдержанность. Не командуя, не требуя, она умела удержать подругу или товарища от дурного поступка. Часто выступала в роли репетитора, помогая соклассникам наверстать упущенное.

Шура успешно кончила семилетку, перешла в восьмой класс. На душе было радостно. Сколько интересного ожидало ее в предстоящие летние каникулы 1941 года!

Но прежде всего футбол. Ребята с улицы Кирпичной грозились разнести в пух и прах команду с Кирсановской. Надо было не подкачать. В тот воскресный день, когда была назначена генеральная тренировка, пришла весть о войне. Борисоглебск замер от неожиданности. Потом забурлил митингами, очерядями у призывных пунктов, толпами провожающих эшелоны на вокзале. Повсюду гремели песни. В основном, это были песни гражданской войны, те самые, которые так любил отец.