Жан Семпе - Никола и его друзья

На перемене во дворе мы увидели Руфуса и подошли к нему.

— Ты был в медпункте? — спросил я.

— Нет, — ответил Руфус, — я спрятался до самой перемены.

— А почему? — спросил Эд.

— Я еще с ума не сошел, — сказал Руфус. — Последний раз, когда я ходил в медпункт, они намазали мне коленку йодом и потом очень жгло.

Тогда Жоффруа спросил у Руфуса, правда ли он болен, а Руфус его спросил, может, ему захотелось получить в нос? Тут Клотер засмеялся, и дальше я не помню, что кто сказал и что произошло, но все уже дрались вокруг Руфуса, а он присел, чтобы на нас смотреть, и кричал: «Давай! Давай! Давай!»

Конечно, как всегда, Альцест и Аньян не дрались. Аньян, потому что он повторял урок, и потому еще что из-за очков его нельзя даже стукнуть. А Альцесту до конца перемены надо было съесть еще два куска хлеба с вареньем.

Потом прибежал мсье Мушабьер. Это наш новый воспитатель, он не очень старый и помогает Бульону, нашему настоящему воспитателю, за нами присматривать. Потому что за нами и правда надо следить на перемене, даже если мы себя хорошо ведем. Тоже, ничего себе, работа!

— Ну что еще, — сказал мсье Мушабьер, — что еще случилось, банда маленьких дикарей? Я вас всех оставлю после уроков!

— Только не меня, — сказал Руфус. — Я заболел.

— Неужели? — спросил Жоффруа.

— Ты у меня сейчас получишь! — сказал Руфус.

— Прекратите! — закричал мсье Мушабьер. — Немедленно прекратите, или я обещаю, что вы заболеете!

Тогда мы замолчали, и мсье Мушабьер попросил Руфуса к нему подойти.

— Что с вами? — спросил у него мсье Мушабьер.

Руфус ответил, что он плохо себя чувствует.

— Вы сказали об этом родителям? — спросил мсье Мушабьер.

— Да, — ответил Руфус, — сегодня утром я сказал маме.

— Тогда почему, — спросил мсье Мушабьер, — она разрешила вам пойти в школу?

— Ну, — объяснил Руфус, — потому что я ей говорю каждое утро, что я плохо себя чувствую. Конечно, она же не может знать, но на этот раз я не обманываю.

Мсье Мушабьер посмотрел на Руфуса, почесал затылок и сказал, что ему надо пойти в медпункт.

— Нет! — закричал Руфус.

— Почему нет? — спросил мсье Мушабьер. — Если вы больны, то должны пойти в медпункт. И когда я вам что-нибудь говорю, надо меня слушаться.

И мсье Мушабьер взял Руфуса за руку. Тогда Руфус закричал:

— Нет, нет, я не пойду! Я не пойду! — И с плачем бросился на пол.

— Не бейте его, — сказал Альцест, он как раз доел свой хлеб с вареньем. — Разве вы не видите, что он болен?

Мсье Мушабьер с удивлением посмотрел на Альцеста:

— Но я же его не… — начал он говорить, но вдруг весь покраснел и закричал на Альцеста, чтобы он не вмешивался не в свое дело. И велел ему остаться после уроков.

— Это уж слишком! — крикнул Альцест. — Значит, теперь я должен оставаться после уроков из-за того, что этот дурак заболел?

— Ты что, в нос захотел? — спросил Руфус. Он перестал плакать.

— Ага! — сказал Жоффруа.

И все сразу закричали и заспорили. Руфус присел, чтобы на нас посмотреть. И тут прибежал Бульон.

— Что случилось, мсье Мушабьер, у вас неприятности?

— Это из-за Руфуса, он заболел, — сказал Эд.

— Я вас ни о чем не спрашивал, — сказал Бульон, — мсье Мушабьер, прошу вас, накажите этого ученика.

И мсье Мушабьер велел Эду остаться после уроков. Альцест обрадовался, потому что гораздо веселее когда после уроков остается сразу несколько ребят.

Потом мсье Мушабьер объяснил Бульону, что Руфус не хотел идти в медпункт и что Альцест позволил себе ему сказать, чтобы он не бил Руфуса, и что он никогда его не бил, и что мы несносны, несносны, несносны. Он повторил это три раза, и в последний раз голосом похожим на мамин, когда я ее вывожу из себя.

Бульон провел рукой по подбородку, потом взял мсье Мушабьера под руку, отвел немного в сторону, положил ему руку на плечо и долго совсем тихо о чем-то с ним говорил.

А потом Бульон и мсье Мушабьер вернулись к нам.

— Вы сейчас увидите, мой друг, — сказал Бульон и широко улыбнулся. Потом он пальцем поманил Руфуса.

— Сейчас вы пойдете со мной в медпункт. И не разыгрывайте комедию. Договорились?

— Нет, — крикнул Руфус. И он бросился на пол с плачем и криком. — Никогда! Никогда! Никогда!

— Не надо его заставлять, — сказал Жоаким.