Жан Семпе - Никола и его друзья

Мадам Буатафлер тоже его не покупает, а получает каждую неделю по почте.

Мсье Эскарбиль молча посмотрел на Руфуса, а Жоффруа потянул меня за руку и сказал:

— Взгляни-ка!

Я подошел и у стены увидел кучу иллюстрированных журналов. Ну и здорово! Мы начали разглядывать обложки, потом открыли и хотели посмотреть внутри, но не смогли. Журналы были соединены все вместе скрепками. Мы побоялись снять скрепки, потому что, может быть, это не понравилось бы мсье Эскарбилю, а мы не хотели с ним ссориться.

— Смотри, — сказал Жоффруа, — этот у меня есть. Тут про летчиков: дрр-дрр-дрр… Есть один летчик, очень смелый, но каждый раз какие-то люди хотят что-нибудь испортить в его самолете, чтобы от упал. Только когда самолет падает, там оказывается не этот летчик, а его товарищ. Тогда все другие летчики думают, что этот нарочно портит самолет, чтобы отделаться от своего товарища, но только это все не правда. И летчик наконец находит настоящих бандитов. Ты еще не читал?

— Нет, — сказал я. — Зато я читал историю с ковбоем и заброшенным рудником, знаешь? Когда он туда приходит, какие-то бандиты в масках начинают в него стрелять: трах-тах-тах!

— Что там происходит? — крикнул мсье Эскарбиль.

Он в это время объяснял Клотеру, что не надо баловаться с вертящейся штукой, на которую ставят книги, чтобы люди могли их выбрать и потом купить.

— Я ему рассказываю историю, которую читал, — ответил я мсье Эскарбилю.

— А у вас ее нет? — спросил Жоффруа.

— Какая история? — спросил мсье Эскарбиль и провел рукой по волосам.

— Про ковбоя, — сказал я. — Он приходит в заброшенный рудник, а там его поджидают бандиты и…

— Я это читал, — крикнул Эд. — Бандиты начинают стрелять: трах-тах-тах!

— Трах-тах-тах, — подхватил я. — А потом шериф говорит: «Привет, чужак! Мы тут не любим слишком любопытных».

— Ага, — сказал Эд. — Тогда ковбой как выхватит револьвер и трах-тах-тах!

— Хватит! — сказал мсье Эскарбиль.

— А мне больше нравится моя история с летчиком, — сказал Жоффруа. — Дрр! Бум!

— Ха-ха-ха! Да ведь эта твоя история с летчиком просто дурацкая. Если сравнить с моей ковбойской, — сказал я.

— Ах так? — сказал Жоффруа. — А твоя история о ковбое самая дурацкая из всех!

— Ты что, в нос захотел? — спросил Эд.

— Дети! — крикнул мсье Эскарбиль.

Тут мы услышали странный шум, и вся эта вертящаяся штука с книгами упала на пол.

— Я ее почти не трогал! — крикнул Клотер. Он вдруг стал очень красный.

Мсье Эскарбиль рассердился и сказал:

— Ну, хватит! Больше ничего не трогайте. Вы хотите что-нибудь купить, да или нет?

— 99… 100, — сказал Альцест. — Да, и правда, в тетради 100 страниц. Здорово! Я бы с удовольствием ее купил.

Мсье Эскарбиль взял тетрадь из рук Альцеста, и это было нетрудно, потому что пальцы у Альцеста всегда скользкие. Он посмотрел на тетрадь и сказал:

— Негодник! Ты испачкал своими руками все страницы! Но тем хуже для тебя. Пятьдесят франков.

— Да, — сказал Альцест. — Но у меня сейчас нет денег. Я тогда дома во время обеда спрошу у папы. Только вы не очень-то рассчитывайте: вчера я плохо себя вел и папа сказал, что накажет меня.

И все мы все ушли, потому что было уже поздно. Мы крикнули:

— До свидания, мсье Эскарбиль!

Господин Эскарбиль нам не ответил, он разглядывал тетрадь, которую Альцест, может быть, у него и купит.

— Мне очень понравился этот новый книжный магазин. Я знаю, что теперь нас там всегда будут хорошо встречать. Ведь мама говорит, что надо всегда дружить с продавцами: «Тогда они будут вас помнить и хорошо обслуживать».

Мы были на уроке и решали очень трудную задачу по арифметике, где говорится о фермере, который продавал много-много яиц и яблок. И тут Руфус поднял руку.

— Что случилось, Руфус? — сказала учительница.

— Можно выйти, мадемуазель? — спросил Руфус.

— Я, наверное, заболел.

Учительница велела ему подойти к ее столу, внимательно посмотрела на него, приложила руку к его лбу и сказала:

— Ты в самом деле плохо выглядишь. Можешь выйти, пойди в медпункт и скажи, чтобы тебя там осмотрели.

И Руфус ушел очень довольный, не кончив задачи. Тогда Клотер поднял руку, и учительница задала ему проспрягать глагол в предложении: «Я не должен притворяться больным, пытаясь найти повод, чтобы меня освободили от решения задачи по арифметике». Во всех временах и наклонениях.