Жан Семпе - Никола и его друзья

— Тебя зовут, кажется, Аньян, так?

Аньян кивнул головой.

— Говорят, — сказал мсье Кики, — что ты первый ученик в классе. Нам хотелось бы знать, как ты развлекаешься, какие игры предпочитаешь. Отвечай же, не надо бояться, расскажи нам!

Тогда Аньян заплакал, у него заболел живот, и пришлось учительнице вместе с ним выбежать из класса.

Мсье Кики вытер лоб, посмотрел на мсье Пьерро и потом спросил:

— Кто из вас не боится говорить перед микрофоном?

— Я! Я! Я! — закричали все.

— Ну ладно, — сказал мсье Кики, — вон тот толстячок, иди-ка сюда, да, да, вот ты! Начали… Как тебя зовут, дружок?

— Альцест, — сказал Альцест.

— Алынешт? — удивленно переспросил мсье Кики.

— Может быть, вы не будете говорить с набитым ртом? — спросил директор.

— Так я же как раз ел рогалик, — сказал Альцест, — когда он меня позвал.

— Рога… Так вы что же, едите во время урока? — закричал директор. — Замечательно! Идите в угол! Потом мы с этим разберемся. И положите ваш рогалик на стол!

Тогда Альцест тяжело вздохнул, оставил свой рогалик на столе учительницы и пошел в угол. Но тут же начал есть булочку. Он достал ее из кармана штанов.

В это время мсье Кики протирал рукавом микрофон.

— Вы уж простите их, — сказал директор, — они еще малы и немного рассеянны.

— О мы привыкли, — сказал со смехом мсье Кики. — Помнишь, Пьерро, как мы проводили опрос среди бастовавших докеров?

— Да, хорошее было время, — сказал мсье Пьерро.

Потом мсье Кики вызвал Эда.

— Тебя зовут, дружок? — спросил он.

— Эд! — закричал Эд.

И мсье Пьерро снял с ушей свои круглые штуки.

— Не так громко, — сказал мсье Кики. — Для того и изобрели радио, чтобы было слышно, даже когда не кричат. Ну, начинаем снова… Как тебя зовут, дружок?

— Ну Эд, я вам уже сказал, — ответил Эд.

— Да нет же, — сказал мсье Кики. — Не надо мне говорить, что ты уже сказал. Я спрашиваю, как тебя зовут, ты мне отвечаешь, и все. Готово, Пьерро. Ну, начинаем снова… Как тебя зовут, дружок?

— Эд, — сказал Эд.

— Будем знать, — сказал Жоффруа.

— Жоффруа, вон из класса! — сказал директор.

— Тишина! — крикнул мсье Кики.

— Эй, предупреждай, когда кричишь! — сказал мсье Пьерро. Он снял свои круглые штуки с ушей. Мсье Кики закрыл рукой глаза, подождал минуту, опустил руку и спросил Эда, как он любит развлекаться.

— Я здорово играю в футбол, — сказал Эд. — Я их всех сильней.

— Неправда, — сказал я, — вчера ты был вратарем, и тебе забили гол!

— Ага! — сказал Клотер.

— А этот гол не считается. Ведь Руфус дал свисток, что мяч в ауте! — сказал Эд.

— Конечно, — сказал Мексан, — просто он играл твоей команде. Я всегда говорил, что игрок не может быть в одно и то же время судьей, даже если у него сель свисток.

— А это ты видел? — спросил Эд, показывая кулак.

И директор велел ему прийти в школу в четверг.

Тогда мсье Кики сказал, что все записано. Мсье Пьерро сложил чемодан, и оба они ушли.

Сегодня в 8 часов вечера, кроме папы и мамы пришли еще мсье и мадам Бельдюр, мсье и мадам Куртеплак — наши соседи, а еще мсье Барлье, он работает вместе с папой, и дядя Эжен, и все мы сидели вокруг радио, чтобы послушать, как я выступаю. Бабушку предупредили слишком поздно, и она не смогла прийти, но она слушала радио у себя дома, с друзьями. Папа был очень горд, он гладил меня по голове и говорил: ну-ну! Все улыбались.

Только я не знаю, что произошло на радио: в 8 часов играла музыка.

Особенно мне было жаль мсье Кики и мсье Пьерро. Они, наверное, очень огорчились.

Мама разрешила мне пригласить к нам домой на полдник ребят из школы, а я позвал еще и Мари-Эдвиж. У Мари-Эдвиж светлые волосы и голубые глаза. Она дочка мсье и мадам Куртеплак, и живут они в соседнем доме.

Едва ребята пришли, Альцест сразу побежал в столовую посмотреть, что стоит на столе, а потом вернулся и спросил:

— А кто еще придет? Я посчитал стулья и увидел, что один кусок пирога лишний.

Тогда я сказал, что позвал Мари-Эдвиж, и объяснил, что она дочка мсье и мадам Куртеплак и что они живут в соседнем доме.

— Но она же девчонка! — сказал Жоффруа.

— Ну и что? — ответил я.

— С девчонками мы не играем, — сказал Клотер.

— Если она придет, мы даже разговаривать с ней не станем. И чего это ты придумал, в самом деле?