Майя Войцеховская: Тень быка

— И больше ничего? Не сказала, что Хуан и думать не будет про корриду, пока не встанет перед первым своим быком?

— Нет, ничего такого не было.

— А кто-то мне говорил, что было.

— Ничего она больше не сказала. Думаю, она увидела его смерть, но не сказала ничего. Только то, что я повторил. Не больше и не меньше.

— Граф де ла Каса первым поверил старой цыганке. Он всё время брал Хуана с собой на корриду. И не терял мужества, когда мальчик не хотел в корриду играть.

— А сколько коррид видел Хуан Оливар до двенадцати лет?

— Двадцать пять, а может — и тридцать.

— Меньше!

— Меньше быть не могло. Больше — да, но не меньше.

— Не важно. Граф брал мальчика посмотреть, как сражаются с быками, а мальчик сидит себе и смотрит, без малейшего интереса.

— Граф никогда не сомневался, что Мария была права. Он просто ждал, пока Хуану Оливару не исполнится двенадцать.

— А как старательно он растил для мальчика быка!

— Он знал, граф-то, что мальчик заслуживает самого лучшего, что могло быть на его ганадерии.

— Быка для мальчика назвали Касталон, и он был одним из самых лучших, выращенных когда-либо графом.

После такого разговора кто-нибудь почти всегда принимался читать отрывок из биографии Хуана Оливара, написанной самым знаменитым комментатором корриды, Альфонсо Кастильо:

"Там, на весенней тьенте графа де ла Каса, Хуан Оливар, двенадцати лет, сделал свой первый выпад с плащом. Он вышел на арену с трёхлетним быком, и бык был мёртв через четырнадцать минут после первого выпада Хуана Оливара. На протяжении этих четырнадцати минут мальчик сражался, выказав редкое изящество, тонкое искусство и большую отвагу. Бык умер от шпаги, вонзённой так же спокойно и прекрасно, как вонзается всякая шпага, достигающая сердца быка. В двенадцать никогда не упражнявшийся и даже совершенно не интересовавшийся виденными им корридами Хуан Оливар был матадором. Так исполнилось предсказание цыганки".

Для людей Арканхело не играло роли, что в отношении Маноло никаких подобных предсказаний не имелось.

— Твоя мать не желала впускать цыганок в дом, — сердито сообщил ему кто-то однажды. — Мария умерла до твоего рождения, но Флора была ещё жива. Она хотела приехать и предсказать твоё будущее, но твоя мать была категорически против.

— Может, нам бы и пригодилась предсказательница, — добавлял кто-нибудь другой, — будь Маноло меньше похож на отца. Но все мы знаем, что он вылитый отец. И все мы знаем, что он вырастет точно таким же. Никто в Арканхело не думает по-другому.

Когда Маноло впервые услышал, как говорят, насколько он похож на отца, он пошел домой и встал напротив большого портрета. Он взял зеркальце с маминого туалетного столика и посмотрел сперва на отца, а потом на себя. Люди говорили правду, особенно про нос. Но если у кого-то нос длинный, а сам он не храбрый, что тогда? Разве длинный нос как-то помогает быть храбрым?

Ему было девять, когда он точно узнал, что не храбр. Два происшествия в один и тот же день убедили его в этом.

Как-то он шёл из школы с другими ребятами, и они заметили запряженный мулом воз, доверху нагруженный сеном. Сломалось колесо, и погонщик пошел за подмогой.

Остальные мальчишки забрались на воз; затем, визжа от восторга, они попрыгали вниз на траву около дороги. Прыгать было высоко, и, глядя на них, Маноло знал, что никогда не сможет заставить себя спрыгнуть с такой высоты.

— Маноло! Твоя очередь!

— Маноло ещё не прыгал, пустите его!

— Чего ты ждёшь?

Он слышал, как его зовут, и видел, что ему машут руками, но не мог сдвинуться с места. Вершина воза, казалось, достигала небес.

Хайме, его лучший друг, чей брат Хуан мечтал стать матадором, подошел и взял Маноло за руку.

— Что с тобой? — спросил он, внимательно вглядываясь в него. — Ты такое пропускаешь, это же здорово! Почти как птицей быть, как летать. А ты еще не попробовал.

Маноло не мог ответить. Горло его сжалось и стало жутко сухим.

— Давай, — настаивал Хайме, смеясь и таща Маноло за собой.

— Не… не хочу я прыгать, — ухитрился сказать Маноло, не дойдя до телеги.

— Почему? — удивился Хайме. — Почему ты не хочешь прыгать?

Тут-то и появился хозяин телеги. Он и мальчишки заметили друг друга одновременно.

— Убирайтесь! — закричал погонщик, кидаясь к ним с кнутом в руке.

Но мальчики уже бросились врассыпную. Они неслись по дороге, смеясь и крича. Убежали все, кроме Маноло.