Кристина Сещицкая - Мой волшебный фонарь

Конечно, я не сделаю без Агаты своего первого шага — первого за столько недель! Ни без Агаты, ни без Ясека. Я сделаю свой первый шаг, когда дома соберутся все: мама, папа, ребята и дядя Томаш, который сегодня утром вернулся из отпуска. Потому что никто другой не сможет порадоваться вместе со мной так, как они! Лишь бы мама не заплакала от волнения, только бы она удержалась и не заплакала, когда увидит, что я ступила босыми ногами на пушистую мягкую поверхность педагогической пустыни.

В моей комнате навели образцовый порядок, и она сверкает почти как перед визитом старого маразматика. В вазе охапка весенних цветов, на столике возле кровати — очередной букетик маргариток, который Агата сегодня получила от «неизвестного воздыхателя». Все готово к наступлению этой великой минуты. А в холодильнике, как я догадываюсь, нас поджидает большая миска взбитых сливок, приготовленных мамой в честь знаменательного события.

Сегодня я сделаю один шаг, может быть, два. Завтра три или четыре. Послезавтра еще больше. И наконец, придет день, когда я снова открою дверь нашей квартиры и выйду на площадку. Посмотрю вниз и начну потихоньку спускаться по лестнице, перешагну последний порог, и сквер, который я так давно не видела, встретит меня молоденькой травкой. И я снова окунусь в водоворот моих собственных, не связанных с домом, дел; они по-прежнему влекут меня с непонятной силой, навстречу новому, таинственному, интересному .

Но, наверно, я уже никогда больше не прыгну с самого высокого трамплина — с меня хватит одного раза.

«Не прыгай! — закричал тогда тренер. — Я не разрешаю!»

Но я прыгнула. Зато теперь я знаю, что к новому, таинственному, интересному нужно подходить с осторожностью, так как у жизни — я поняла — есть что-то общее с трамплином. Я никогда не забуду того, чему меня научили последние недели. Того, что мой собственный дом — частица большого мира, и, если не полениться взглянуть повнимательнее вокруг, нетрудно увидеть, что у нас в доме тоже очень много интересного…

— Твоя сестрица изволила поставить картошку на газ и ушла, — с негодованием сообщил Ясек. — Только с ее куриными мозгами можно до такого додуматься!

— А тебе лишь бы к ней прицепиться! У самого куриные мозги!

— А если б вода залила огонь и началась утечка газа, тогда что? Ты бы, конечно, ничего не почувствовала, и вместо того, чтобы радоваться твоим первым шагам, нам пришлось бы тебя откачивать… И ты еще ее защищаешь! Нет, не понимаю: кто вас, баб, только выдумал! Я предпочитаю иметь дело с десятком парней, чем с одной девчонкой.

Ясек кипел от возмущения.

— Какая же из них тебе особенно насолила?

— Э-э-э… — сердито махнул он рукой. — Даже вспоминать не хочется… И ты из меня, пожалуйста, не вытягивай. Я уже сказал все, что думаю. Усвоила?

— Усвоила, — покорно ответила я.

— Я, конечно, не имею в виду ни тебя, ни маму… — спохватился Ясек. — Речь идет о Генеке Крулике.

— Но он же, кажется, не девчонка!

— Как будто я не знаю!

— Ты начал с того, что обругал всех баб. А теперь говоришь…

— Я отлично знаю, что говорю! — перебил меня Ясек. — Просто Генеку Крулику больше всех достается. Я вижу, ты по-прежнему ничего не понимаешь! — вздохнул он. — Ладно, так уж и быть, расскажу все по порядку, только не требуй от меня никаких заглавий, я и без того уже плохо соображаю. Полное нервное истощение…

— Валяй без заглавия, — торопливо согласилась я, лишь бы нс вызвать у брата новый приступ раздражения против девчонок.

Но в ответ он, не задумываясь, выпалил:

— В таком случае, мой рассказ будет называться:

Есть люди, от которых никто ничего путного не ждет, и меня это здорово злит. Я понимаю, можно сомневаться насчет закоренелых преступников — этим не так легко вернуться на путь добра. Но почему нельзя верить в будущее Генека Крулика? Вряд ли найдется человек, который на сто процентов убежден, что из Крулика ни черта не выйдет. Я, во всяком случае, такого не знаю. Да и что, в конце концов, особенно плохого делает Генек? Если разобраться — ничего, разве что чересчур много болтает и мало думает, да еще, выражаясь медицинским языком, «несколько диссоциирован». Так, по крайней мере, про него сказал наш физик.

Я, конечно, прошу прощения, но «диссоциированных» вокруг полным-полно, да и трепачей хватает, не говоря уж о тех, кому лень лишний раз пошевелить мозгами! Отсюда следует, что Генек далеко не единственный в своем роде. Взрослые, правда, невысокого мнения о молодежи, но все-таки они верят, что мы, когда подрастем, изменимся к лучшему. И эта глубокая вера поддерживает надежду в сердцах представителей могучей державы взрослых. Иначе им бы пришлось решать проблему молодежи самым простым способом: всех подряд отравить или перевешать.