Эмиль Офин - Тёплый ключ

В тот день писали сочиненье. Серёжа взял да и подал этот стишок.

Учительница пробежала листок глазами, а после прочла вслух:

— Написано гладко. И всего одна ошибка — «прИвышала». Но дело не в этом. Давайте-ка, ребята, разберём сочинение Серёжи Мартынова. О чём оно?

Миша Кружков сразу же поднял руку: у него отец работает шофёром. Миша быстро встал:

— Так не бывает, Елена Петровна! Сигналить в городе нельзя. — И добавил ехидно: — А за превышение скорости отбирают права. Вот!

— И зачем машина всех напугала? — спросил Лёва Гончарук, самый высокий мальчик в классе и первый пятёрочник. Он пожал своими широкими плечами. — За это шофёру тоже достанется от автоинспектора.

А староста класса — с двумя бантами в пышных волосах, любопытная Женя Привалова, которая сидит рядом с Серёжей и в общем-то с ним дружит — на этот раз даже отодвинулась от Серёжи на самый краешек парты и сказала недовольно:

— У этой твоей машины, наверное, водитель пьяный. И для чего про такое было писать сочиненье? Правда, Елена Петровна?

Учительница ничего не ответила. Но по её лицу — ну, как она улыбнулась и кивнула — было понятно, что она согласна с ребятами. Она поглядела на Серёжу: мол, что на это скажешь?

Серёжа встал и тихо сказал:

— Это машина была — пожарная.

В классе сразу наступило молчанье. Стало слышно, как за окном шуршат по проводам ролики троллейбуса. Лева Гончарук открыл было рот, но так ничего и не сказал. Женя Привалова покраснела и придвинулась обратно поближе к Серёже. А Миша Кружков медленно сел на своё место.

Даже учительница — и та немножко смутилась:

— Почему же ты, Серёжа, не написал в своём сочинении, что это был именно пожарный автомобиль? Тогда всем было бы всё понятно: и сигнал, и нарушение правил…

— А зачем пожарной машине нарушать правила? — спросила Лиза Ковалёва.

— Эх ты! — крикнул Миша. — Разве не понимаешь: если ждать на перекрёстке зелёного света или тащиться за автобусом, так, пока приедешь на пожар, там всё сгорит…

— Не обязательно — на пожар, — перебил Лёва. — Вот один раз я видел, как пожарные спасали из Фонтанки человека. Он провалился и никак не мог выбраться из полыньи; держался за кромку льда и кричал, кричал… Если б не успели примчаться пожарные, так утонул бы тот дяденька.

— Я, когда окончу школу, стану пожарным, — сказал Серёжа.

— Тебя не возьмут, ты маленького роста, — сказал Лёва и расправил свои широкие плечи.

— Подумаешь, длинный! — Женя показала Лёве язык и тряхнула бантами. — А зато Серёжа умеет сочинять хорошие стихи.

— Хватит шуметь, — сказала. Елена Петровна. — Так как, по-вашему, какую отметку надо поставить Серёже за сочинение?

— Пятёрку! — дружно ответили все.

— Ну, нет, — сказала Елена Петровна. — Во-первых, есть ошибка — «прИвышала», а потом — и это главное: в сочинении нет ничего о настоящем труде пожарных, а есть только, как они нарушают правила движенья. Ставлю тебе тройку. Но эту тройку, ты, Серёжа, можешь исправить. Потрудись, разузнай, как живут и работают пожарные. Вот тогда и напишешь.

Хорошо после уроков выйти на улицу! Июньское солнышко отражается в витринах, блестит в лужах, отскакивает от автобусов светлыми юркими зайчиками на широкий асфальтовый тротуар. Ветерок вместе с запахом бензина доносит аромат сирени; её продают на каждом углу. Скоро летние каникулы!

«Поеду в лагерь. Буду загорать, заниматься спортом», — думает Лёва и поводит на ходу широкими плечами.

— Чего толкаешься, противный? — сердито говорит Женя. — Не может ходить, как человек! Серёжа, скажи ему…

Серёжа шагает молча. «Можешь исправить тройку». Это только легко сказать. А как её исправишь? Где увидеть пожарных? Вот если бы…

И тут — будто кто-то подслушал Серёжины мысли — вдалеке раздался сигнал; режущий и усиливающийся, он приближался, налетал, как ветер.

Милиционер-регулировщик поднял жезл и дал свисток. Послышался визг тормозов, всё движение остановилось; только одна замешкавшаяся «Волга» отчаянно шмыгнула в сторону, увёртываясь от влетевшей на перекрёсток огромной красной машины.

Мальчики, не сговариваясь, схватили Женю за руки и побежали в боковую улицу: туда свернула машина.

Эта улица была полна народа. Ребята протискались через толпу, посмотрели вверх да так и замерли…

В раскрытом окне третьего этажа стоял ребёнок. В одной ручонке он сжимал какую-то игрушку, другой держался за наличник окна.