Ксения Беленкова - Девочка по имени Солнце

Не удивлюсь, если стану старой девой и начну искренне радоваться за подруг, если от них мужья сделают ноги. Уже больше месяца я ни с кем не встречаюсь – кажется, рассталась с Витькой как раз перед тем, как от нас ушел папа, или сразу после, но это уже неважно. Быть может, уход отца зародил во мне недоверие к мужчинам, я начала замечать, что иногда говорю как тетя Надя, которая стала частым гостем в нашем доме. Она и приносила маме все эти ужасные книги в мягких глянцевых обложках. Так вот, у меня возникло ощущение, будто малюсенькая тетя Надя поселилась где-то в районе левого виска, и каждый раз, когда я видела перед собой парня, она стучала острым молоточком, приговаривая: «Все они обманщики, все они трусы!» Я изо всех сил терла висок, только вот настырной тете Наде это было нипочем, она чувствовала себя в моей голове, как и на нашей кухне, совершенной хозяйкой положения. «Вспомни, – твердила она, – чем закончились твои отношения с Пашкой Поляковым? А с Кириллом было лучше? И со всеми остальными тоже не все ладно!» И я тут же припоминала весь свой бесславный «послужной список» (так любил выражаться папа). Наверное, он тоже сидел где-то в моей голове, но сейчас был полностью подавлен авторитетом очкастой женщины в броне…

С Пашкой все закончилось само собой – стоило нам покинуть дачу, как исчезла магия: не стало общих секретов, развалился еловый шалаш. Забылось лето, старый дневник упал на дно ящика, чтобы сверху на него легли учебники, тетради – все то, что необходимо иметь под рукой осенью. Я не слишком утруждала себя занятиями, мама говорила, если бы не лень, я смогла бы многого добиться. Да, бороться за успеваемость я была не готова: зачем составлять конкуренцию тем, для кого важны пятерки в журнале? Оценки меня совсем не волновали. Если у самого Менделеева была тройка по химии, то зачем же мне прыгать выше его великой головы, которой приснилась целая таблица химических элементов? Ученый явно не пренебрегал сном. А взять Ньютона – тот вовсе был последним учеником, пока его хорошенько не вздул один дружок, тогда Исаак вознамерился побороть приятеля в знаниях и вскоре стал лучшим в классе. Видимо, с той поры удары стали хорошей мотивацией к его умственной деятельности, так что в зрелом возрасте, получив яблоком по темечку, Ньютон тут же вывел закон всемирного тяготения. Чехов тоже был хорош, но в своем роде: два раза оставался в гимназии на второй год – его высот неуспеваемости мне не достичь, это я поняла сразу.

Хотя папа всегда насмехался надо мной, он говорил: «Отставание в школе – это единственное, что роднит тебя с великими умами!» Так или иначе, свой интеллект я не слишком изводила нагрузками, зато сердце работало с полной отдачей. Сплошная любовь на уме. После Пашки Полякова я встречалась с Кириллом – это был сумасшедший роман, кажется, самый длинный в моей еще короткой жизни: мы встречались несколько месяцев, если не полгода. Ходили по улицам, сплетя мизинцы, распугивали голубей громким хохотом, а зорких старушек – долгими поцелуями. Где-то неделю мне казалось, что так будет всегда. Но с каждым новым днем «всегда» съеживалось, а через пару месяцев стало совсем крошечным. Однажды я шла по улице, мизинец мой был свободен, светило солнце, ветер скользил между пальцами, и мне это нравилось. Тогда я поняла, что могу жить счастливо без Кирилла. И почти сразу же влюбилась в другого мальчишку, вот только не помню, как его звали. Фамилия у него точно была Петров… или Петров появился уже после этого, безымянного, героя? Хоть заставьте меня носить туфли на размер меньше – не вспомню. Могу лишь твердо сказать, что перед Витькой я встречалась с Денисом Бубенцовым, он снова атаковал меня все лето, как и в четырнадцать, а осенью, в отличие от Полякова, начал заявляться ко мне в гости с регулярностью будильника, который всегда звонит раньше, чем ты надеешься. Так вышло, что, нарисовавшись, по привычке, раньше времени, Денис застукал меня идущей из школы вместе с Витькой. Мы попытались спрятаться в кустах, но это было слишком даже для меня: ползать по задворкам с одним парнем, когда другой выискивает нас с зоркостью орла, каждый миг готового атаковать добычу. Пришлось вылезать из кустов самой, потом доставать из них Витьку, пытаясь представить нашу прогулку невинной, как стихи Барто. Но Денис ничего не хотел слушать, он ушел: неугомонный будильник сломался – звонков от него больше не было. А я уже вовсю крутила с Витькой, нам было весело вдвоем, хотя он оказался порядком трусоват, что доконало меня уже через несколько недель. Витьку я бросила в кустах (как раз по соседству с теми, в которых нашла), он прятал там наши отношения от матери. А я не зайчик, чтобы сидеть под кустиком каждый раз, когда во двор пожалуют его родственники.