Ксения Беленкова - Девочка по имени Солнце

– Солнцева, у меня беда! – выла в трубке Женька.

– Уууу, – завыла я, пытаясь через тюль разглядеть на небе луну.

Верно говорят, беда не приходит одна, она приводит с собой подругу.

– Что случилось? – спросила я. – А ну бери себя в руки и выкладывай.

– Люк любит другу-ую…

Я не верила своим ушам. Неужели Люк объяснился с Женькой? Но откуда взялась эта паршивая «другая»? Вот еще новости!

– Объясни толком! Какая другая? Ирина?

Женька продолжала хлюпать и ныть. Я, как могла, успокаивала ее, хотя самой хотелось лезть на стену, точно кладоискателю Котикову. Люк признался, что к Женьке «испытывает лишь дружескую симпатию и никогда не романтизировал эти отношения». И кто научил его изъясняться так напыщенно? Еще недавно его сердце было свободно, но теперь все изменилось, оттягивать разговор с Женей он больше не мог.

– Он говорил со мной как с маленькой! «Я польщен. Твое чувство прекрасно…» Бла-бла-бла… Солнцева, ты представляешь, он польщен. Какая мерзость!

– Значит, у него есть другая? – спросила я.

– Наверное, какая-то старуха, у которой вместо сердца пламенный мотор, а вместо мозгов двухпалатный парламент!

Женька перестала плакать и начала злиться, это был хороший знак – она переживет эту ночь и сон ее будет крепким, как и ругательства, которые сыпались теперь из моего мобильника. Хорошо, что я не призналась подруге в своих чувствах к Люку. Теперь, когда появилась таинственная «другая» с парламентом вместо двуполушарного мозга, мой телячий восторг можно было отправлять корове под хвост. А то, кажется, как и Женька, я нафантазировала себе что-то небывалое… забылась…

После разговора с подругой я вышла в коридор. Приложила ухо к двери в мамину комнату – тихо. Я осторожно нажала на ручку, просунула в щель голову. Мама лежала на кровати в обнимку с подушкой. Глаза у нее были красные.

– Ма, хочешь чего-нибудь? – спросила я.

– Иди сюда…

Я залезла к ней под руку, прижалась щекой к плечу.

– Ты из-за папы переживаешь или из-за Вадима?

– Не нужен мне никакой Вадим. – Мама уткнулась носом мне в макушку.

– У тебя сейчас жжет внутри, как будто репей застрял и мешает дышать? – спросила я.

– Угу, – мама кивнула, клюнув меня носом. – А я ведь так и знала, что ты тоже влюблена!

Она перевернула меня на спину и стала щекотать, я в ответ запустила пальцы ей под мышки. Мы катались по кровати и хихикали: боль испугалась щекотки и на время спряталась, затаилась где-то в глубине…

Котиков появился у нас дома как старинный друг семьи. Мы с мамой только успели вылезти из кровати, где заснули обнявшись, обессиленные настолько, что никакое горе нас уже не пробирало. А Котиков уже трезвонил в дверь с настойчивостью торговца картошкой или носителя благой вести.

– Дамы! Спасительницы! – Котиков простодушно лез целоваться. – Вы станете первыми читательницами моей новой книги! Только что из печати, буквально тепленькая!

Он размахивал какими-то арбузными брошюрами, а мы с мамой краснели щеками и прикрывали смятые пижамы.

– Знайте, Константин Котиков помнит добро. – Он пригрозил пальцем кому-то над дверным косяком. – Я подписал эти экземпляры для вас! А еще приглашаю совершенно бесплатно на мой новый тренинг «Как найти выход из любого положения».

Я не выдержала и захихикала. Зато мама вдруг на полном серьезе схватила собравшегося было уходить Котикова за грудки и втянула в квартиру.

– Вы позволите? – Она захлопнула дверь за спиной мессии. – У вас есть свободное время?

Котиков растерялся, он смотрел на дверь, как на кладезь упущенных возможностей.

– Надеюсь, речь не идет о годах? – робко спросил он.

Мама уже держала в руках телефон. Котиков побелел и, кажется, готов был пойти клеткой, как его рубаха.

– Полиция! – сказала мама в трубку.

И Котиков привалился к стене, ноги его подкосились.

– Простите, – захохотала мама. – Не удержалась.

После этого она набрала номер и стала звонить по-настоящему.

– Надя! – сказала она. – Мне очень плохо!

– Держись, буду через пять минут, – раздался сонный голос тети Нади.

Котиков ничего не мог понять и все еще держался за нашу стену. Зато мне все стало ясно. Не было силы, манящей тетю Надю отчаяннее, чем чужая боль, – она прилетит к нам очень скоро. Начни сейчас мама рассказывать про Котикова, вопросы посыпались бы, как листья в октябре: что надеть? что сказать? а удобно ли? И в конце концов тетя Надя, конечно, струсила бы и осталась дома, латать свою броню. Хотя было очевидно – они с Котиковым просто созданы друг для друга. Тетя Надя станет доставать ноги у него из-за ушей, слушая истории о том, как Котиков умеет находить выход из любого положения.