Даир Славкович - Красобор

— Я тоже не понимаю, — шутил Федос. — Знаешь что, мама, давай об этом у Миколы спросим.

— Мое дело сторона. — Микола равнодушно зевнул. — Пусть документы покажет.

— Ах вы, остряки! Над женщиной смеетесь. Марш по местам! — улыбаясь, сказала тетя Настя.

После ужина в доме лесника долго еще горел свет. Мама Федоса с широко раскрытыми глазами слушала рассказы родственников о приключениях ее сына. И время от времени всплескивала руками:

— Боже мой! Боже мой! Неужели все это он, мой Федос! — и незаметно смахивала слезу.

На следующее утро, когда Федос босиком, в одних трусах вместе с Миколой выскочил во двор на зарядку, мама пришла в ужас.

— Сыночек, что ты делаешь, ты ведь заболеешь! Вернись сейчас же!

— Не заболею, ма, не бойся. А домой вернемся, я и тебя зарядку делать научу.

Мама никак не могла поверить своим глазам, увидев, что Федос двумя руками выжимает Миколину гантель и что моется холодной колодезной водой.

Потом пришли Лена и Сергей.

А вскоре к воротам подъехал бензовоз и, скрипя тормозами, остановился. Из него выпрыгнула Марыля в комбинезоне и быстро вошла во двор. Она очень торопилась. Даже в дом не зашла. Только приоткрыла дверь, крикнула:

— Готовы? Я еду за горючим. До самой станции довезу.

Интересно, почему, когда прощаешься с близкими тебе людьми, так щекочет в носу, а слезы словно кто-то нарочно выталкивает из глаз?

Федос поглядывал то на дядю Петруся, то на тетю Настю. Только на Лену и Сергея не смотрел. Боялся, что не выдержит, разревется, как маленький.

— Так ты уж пиши нам, — попросил на прощание Сергей и шмыгнул носом. — Марки разные интересные наклеивай. Обещаешь? А?

— Буду писать, — деланным грубым голосом отвечал Федос.

— И… приезжай в будущем году, — тихонько сказала Лена.

— Сперва ты и Сергей на зимние каникулы — ко мне.

— Приезжай летом, — словно не слыша Федоса, повторила Лена.

— Приедет, приедет, — пообещала за Федоса его мама. Потом наклонилась, обняла девочку за плечи и поцеловала.

Наконец машина тронулась. Федос выглянул в окно.

Дядя Петрусь, тетя Настя и Сергей с Леной стояли у ворот, махали руками. Федос тоже помахал им.

Марыля проверила, хорошо ли закрыты дверцы кабины.

Бензовоз быстро набирал скорость и мчался так, словно у него появились крылья.

Алесик, ноги с сиденья опусти. Сандалиями костюм мне испачкаешь.

— Сандалии, папочка, у меня чистые. Я ими уже становился на твой портфель и на тот желтый чемодан в проходе. Посмотри: ни пятнышка.

— Сядь и сиди, как все люди.

— Учительница целый год талдычит: сиди, как все. Мама дома тоже: делай, как все. Как все, я сидел в поезде. И в автобусе сидел, как все. Мне вот где, в горле, сидит это «как все»… Пап, а пап, а к Красобору скоро подъедем?

— Сперва до Бородович доберемся, а уже оттуда путь на Красобор. Да не крутись же ты, сядь, как все пассажиры, как та девочка впереди, в красном берете.

— Она не крутится, потому что спит под своим беретом, соня автобусная!

— Сам ты соня! — обернулась девочка с толстыми румяными щеками. — И выдумщик. Я не сплю, а гляжу. И ты гляди.

— Ха! Гляделка-балделка! — Алесик смешливо сморщил нос.

Папа нахмурил брови:

— Не груби, Алесь. Совет хороший: разглядывай, что за окном. Дорога короче будет.

— А на что смотреть?

— Ты к окну сперва повернись.

— Так за окном поля одни. Лесу — ни деревца. Будто не на партизанский праздник едем, а на экскурсию в колхоз.

— Всему свое время. Вот горку минем, в низинку спустимся — там и лес начнется. А время придет, и на партизанской встрече побудем.

— Папа, партизаны в Красобор с орденами и медалями приедут?

— Само собою.

— А ты свои не забыл?

— Взял.

— Я тоже свою октябрятскую звездочку взял, — почему-то вздохнул Алесик.

Алесик хотел еще что-то спросить, но с двух сторон дороги подступил лес. Высокий, густой. Алесик смолк и долго молчал, о чем-то думая. А когда спросил, то оказалось, уже совсем про другое:

— Папа, во время войны партизаны тоже на автобусах ездили?

Отец усмехнулся, но ответить не успел, потому что спереди обернулся красный берет и его хозяйка пропела въедливым тоненьким голоском:

— Когда была война, партизаны не такими неженками были. Они и пешком не боялись ходить.

Водитель объявил в микрофон: